Вверх
1 марта Мариамна Праведная
2 марта — Федор Тирон
5 марта — Лев Катанский
6 марта Тимофей - Весновей
9 марта обретение
10 марта — Тарасий Кумошник
12 марта — Прокоп Перезилишй
13 марта — Василии Теплый
14 Марта — Евдокия Весновка
15 марта— Федот Ветронос
17 марта— Герасим Грачевник
18 марта —Конон Огородник
22 марта — Сорок мучеников
25 марта — Феофан Проломи Наст
29 марта — Саввин
30 марта — Алексей Теплый

"Русский народный календарь" издательство "Метафора"  2004

"Русский народный календарь" издательство "Метафора"  2004

17 марта— Герасим Грачевник

   Стоит ли объяснять, отчего Герасима Грачевником прозвали. Март уж полную силу набрал, все быстрее в лето катится, самое время грачам домой возвращаться. Ведь коли «Грач на горе — весна на дворе». А о том, какой она будет, по поведению этих серьезных, обстоятельных птиц судили. Если грачи прямо на старые гнезда летели, обещала весна быть скорой и дружной. А перемену погоды беспокойное поведение птиц предсказывало, когда с
криком, сбиваясь в стаи, вились они над деревьями, не решаясь сесть. Но как бы там ни было, а прилет грачей гарантировал сход снега через месяц.
   Герасим, согласно поверью, не только грачами распоряжался, он еще и Кикимору со Святой Руси гнал. Она к этому времени уже столько успевала накуролесить, что те, в чьем доме поселялась эта беспокойная особа, ждали святого Герасима с нетерпением, надеясь на его помощь и поддержку, без которых им с Кикиморой и вовек не справиться было.
   Кикиморой называли в народе недобрый дух, поселившийся в избе. Откуда он брался, никто толком не знал. Одни говорили, что это души проклятых родителями малых детей, другие считали, что Кикимора рождается от красной девицы и Змея Огненного, а потому проклятой становится еще до своего рождения. С виду Кикимора была нескладна и очень тоща, а ростом до того мала, что боялась лишний раз из дома на двор выйти — как бы ветром ненароком не унесло. Хотя и домоседкой ее тоже назвать трудно было, потому что любила Кикимора при случае к своей товарке забежать или в кабак заглянуть. Пошуметь, погреметь посудой, а то и в ногах у пьяного мужичка покрутиться, чтобы, не дойдя до дома, тот свалился по пути и, будучи не в силах подняться, проспал до утра.
   Впрочем, и в хозяйском доме, куда ее никто на жительство не приглашал, но и не обижал особенно, она находила, чем людям напакостить. И не из-за злобного ненавистного характера, а ради развлечения. То решит Кикимора тарелки переставить да и побьет все, то начнет луком из подполья кидаться, то вдруг затеет хозяйским деткам волосы чесать да и повыдергает половину. Но любимым ее развлечением было путать и рвать пряжу, оставленную хозяйкой без благословления. Кто ее знает, зачем она это делала, может быть, от зависти. Ведь, говорят, Кикимора и прясть и кружева плести умела, забираясь в подпол и оставаясь невидимой для человека. Ну и пусть бы себе работала, все дело. Но нет. Давно замечено было: пока озорничает в избе Кикимора, все, в общемто, неплохо идет, не считая мелких неприятностей, конечно. А только стоит ей делом заняться, застучать коклюшками из-под пола — в скором времени непременно с кем-нибудь беда приключится.
   А сколько неприятных минут должен был пережить человек, которого Кикимора невзлюбила за что-то. Бывало, так заморочит ему голову, так замучает своими проказами, что хоть из дома беги.
   Хотя иногда она и сама из дома уходила, чтобы в овчарне или курятнике пожить. С этого времени ни овцы, ни куры покоя не знали. У одних она шерсть клоками выдирала: на пряжу, мол. Другие без хвостов по деревне бегали, жалуясь на такое разнесчастное житье в родном курятнике. Но внимательные хозяева, заметив, что у любимого кочета перьев в когда-то роскошном хвосте недостает, тут же подвешивали к насесту «куриного бога» — камушек-амулет с дырочкой посередине, а то и старым лаптем или горлышком от разбитой бутылки обходились. И ничего, говорят, помогало, переставала Кикимора кур мучить.
   В доме, стараясь обезопасить от «забот» хозяйственной Кикиморы посуду, все чашки и блюдца перемывали крепким настоем корня папоротника, а полные горшки на ночь «закрещивали». Но самым надежным средством считалась помощь Герасима Грачевника, у которого с Кикиморой, по-видимому, были свои счеты, иначе почему же она его как огня боялась. В общем, приходил этот мартовский день, собирались в избе, где Кикимора озорничала, самые старые и уважаемые жители деревни и с именем святого Герасима на устах изгоняли Кикимору, приговаривая: «Ой ты, гой еси! Кикимора домовая! Выходи из горюнина дома скорее, не то задеру тебя каленым прутом, сожгу огнем-полымем да смолой черной залью». После этого Кикимору год не видели и не слышали, наслаждаясь покоем и благополучием.
Но приходила новая весна, а вместе с ней и Кикимора возвращалась. Хотя еще задолго до этого могла она и своих «нечистых» ребятишек в облюбованную ею избу пристроить. Называли их в народе Шуликунами и не очень-то жаловали. Рождались Шуликуны на Святки и отличались таким же неуживчивым неспокойным характером, как у мамаши был. Говорят, любили Шуликуны бегать по улицам с горящими углями на железных сковородах. И мало кто мог с ними справиться, хотя сами они с вершок были, на ногах имели конские копыта и носили кафтанчики домотканые да остроконечные шапки. А из-за махонького своего росточка разъезжали Шуликуны по деревне на ступах или печах, пугая ночных прохожих и дразня собак.