Двадцать молодых комсомольцев шумно выдыхали воздух из легких в узкие горла музыкальных орудий, и у самого края Волги слышно было их громкое дыхание.
   Я, Манька Морозова и много мальчишек бежали у самого оркестра, заглядывая в грозные жерла труб. На сияющих боках медных труб двигался, меняясь на каждом шагу, расплющенный, горящий всеми цветами Углич.
   Первый раз слышали мы погребальный марш оркестра и унылое, суровое пение «Вы жертвою пали». Мы первый раз хоронили большевика, и в наших широко открытых глазах стояла пленка слез, но это было еще пока чужое горе.
   Небольшая горстка людей в латаной одежде - людей, которые держали в страхе и ненависти кулаков уезда, людей, из которых многие уходили в ряды красноармейцев, - строго шагала за гробом товарища. Обыватели стояли на улицах, подгорюнившись, уже в весенних платьях и простоволосые. Они безразлично-любопытным шипеньем провожали шествие. Их ненависть роилась, как вшивые гнезда, как тиф. За Волгой мяли и утрамбовывали посевы конницы белых и Красной армии. А к Алексеевскому монастырю подходило угрюмое шествие, и впереди него шел оркестр, дыша славной песней трех революций и блистая голубым и желтоватым огнем труб.
   И тут навстречу из Косой улицы показалась погребальная процессия девичьего монастыря.
   Протяжные голоса монашек вступили в борьбу с голосами оркестра. Огромный крестный ход шел за гробом «убиенной Агриппины». Старухи Углича причитали в голос. Две кликуши ползли за гробом на коленях. Юродивая Машенька прыгала на одной ноге.
 

предыдущая  1,2,3,4,5,6,7,8,9,10,11,12,13,14,15,16,17,18,19,20,21,22,23,24,25,26,27,28,29,30,31,32,33,34,35,36,37,38,39,40, 41,42,43,44,45,46,47,48,49,50,51,52,53,54,55,56,57,58,59,60,61,62,63,64,65,66,67,68,69,70,71,72,73,74,75,76,77, 78,79,80,81,82,83,84,85,86,87,88,89,90,91,92,93,94,95,96,97,98,99  следующая