В. И. Даль Поверия суеверия и предрассудки русского народа. Москва ЭКСМО 2003

Газета краеведов волости Кадки (Кацкого стана) № 9-10 (92-93) сентябрь—октябрь 1999 года

М. Власова "Русские суеверия" Санкт-Петербург издательство "Азбука-классика" 2001.

Журнал "Углече поле" 2012 № 12 статья "Автобиография протоирея Рыбинского Преображенского собора Алексея Алексеевича Золотарёва" стр. 68

В. И. Даль Поверия суеверия и предрассудки русского народа. Москва ЭКСМО 2003

Змей летающий огненный

   Западным и восточным славянам, а также словенцам, балтам и немцам известен домовой в виде огненного летучего змея. Западные славяне зовут его пливником или денежным (пшеничным, молочным) змеем, восточные — просто змеем. Выводят его из яйца, снесенного петухом. Змей носит своему хозяину деньги, зерно, муку или молоко (украденные в чужих домах). Ему сродни огненный змей-соблазнитель — летавец, прелестник. Этот сам прилетает, но только к женщине, тоскующей по умершему или отсутствующему мужу. Принимая его облик, змей сожительствует с ней, а заодно приносит деньги, зерно и т. д. Только от его любви она быстро истощается и умирает, если его не отвадят молитвами или магическими приемами.

Д.М.Дудко. «Матерь Лада»

Газета краеведов волости Кадки (Кацкого стана) № 9-10 (92-93) сентябрь—октябрь 1999 года

 Уж-Палучато, Змея и Лягушка

"В ТРЕТЕЙ и , -чотвёртой классы -я ходила в Юрьевскую школу. Осенью пустила меня на квартиру старушка Августа Михайловна. Помню, по вечерам она долго гуляла, а мне страшно без неё. . .

И вот иду я в Юрьевское, а бабка Надежда останавливает:

— И ты не боишься?

— А чего бояться-то?

— Дак Августа-то с Ужам знается!

— Да как!?..

—А ты погляди, у неё на крыльце кринки стоят. Ей Ужи в кринки молоко приносят. А вечером она их в Подполье загоняет; сделала там нашосток — оне усадятся и сидят что вороньё!

Пришла я, поглядела на крыльцо — впрямь кринки стоят! А в подполье побоялася заглянуть.

С той поры я боялась бабушку Августу. Она меня и молоком, и преснушкой потчует — а я ни за что не угощаюсь,

—Да что ты, сладкая, наговорил тебе что ли кто на меня?

А потом я и вовсе с квартиры съехала, ходила пешком. И вот выхожу как-то из школы, а у её дома народ собрался.

— Чего такое?

— Августу убили! (Августа богатая была.)»

...Подобные истории можно услышать повсюду в Кацком Стане: в Мартынове, Хороброве, Юрьевском, Балакиреве Дьяконовке, Нефине... Рассказы об огненных Ужах, иначе их называют Палучатами, которые к тому же летают, да ещё и богатство в дом приносят, кажутся не только невероятными но и странными — взбредёт . же людям такая фантазия!

Однако ни о чём так просто не рассказывают...

ТЫСЯЧУ лет назад славяне не веровали во Христа. Но Бога чтили, и не одного, а нескольких богов. Думали, что живёт на небе могучий Перун — бог грозы: огня и молнии; бог сильных духом мужчин, покровитель воинов. И была у него жена: длиннорукая, с большой головой и распущенными волосами богиня по имени Мокошь, Она покровительствовала женским работам, особенно прядению; слала на землю дождь, дарила плодородие. Там же, на небе — ил высоком престоле, покрытом шерстью — восседал крылатый змей Волос — бог подземелий, бог умерших бог скота и бог богатства.

Каждый славянин прекрасно знал миф о том, как змееподобный Волос соблазнил замужнюю Мокошь, у которой по такому случаю родилось то ли 7, то ли 12 детей. Разгневанный Перун поразил громовыми стрелами любовника-змея; досталось и Мокоши: её он превратил в божью коровку, а 12 внебрачных детишек - в змей лягушек, мух, комаров и проч. (только последний, двенадцатый, уцелел).

Теперь уже никто такое не расскажет. Уверовав в Христа, славяне отказались от прежних богов но до конца, видно, так и не позабыли.

ИТАК, ЛЕТАЮЩИЙ Уж-Палучато и есть славянский бог Волос (не он сам, так его потомок). Свергнутый с неба, он теперь летает по волости Кадке. Не зря же такое чудо , видели во всех наших деревнях. В Дьяконовке, например, занарок следили: «Летит на небе огонёк, летит — и в дом». В Нефине народ поглазастее.

— Да как Уж-от летает? — удивились вопросу. Да как огонь летит, и как хвост сзади. Летит, летит к дому на Прогоне — и в трубу упадёт!

Поскольку стародавний Волос — бог богатства, то и Уж-Палучато не просто так летает — он приносит в дом достаток.

— Жила у нас на Прогоне в маленькём домике бабка Саша, — вспомнили дьяконовские. — Всё говорили, к ней Уж летает. У ней для него и кринки росставлсны — он в них молока натаскает. И сундуки роскрыты — он туда рожь принесёт...

Собирая на крестьянских наделах зерно, Палучато срезает колоски почти под самый корень. Причём делает он всего две лодки: вдоль поля и поперёк.. Такие узкие полосы сжатого хлеба наводили на жнецов панический страх: «Я раз жала на холме к Ковезину. Вижу — крест-накрест пережато! Испугалась, как дунула бежать — до самого дома не останавливайся!»

Но чаще Уж-Палучато добывает молоко или молоснину — молочные продукты: масло, сметану... Добро переносит в собственной глотке, и при желании можно заняться рэкетом:

— Сидели мы под окошком — низенькёй такой дом стоял — дак вот, сидели мы: я, брат, кто-то ещё. А уже позно: вечер, нехорошо темнеет.

Глядим — вылетает! Вот что шляпа, и хвост огненной. А по хвосту как рубят — искры летят.

Брат говорит:

- Кричите «Аминь!»', он и бросит чего несёт.

Мы как закричим! Не помогло...

Видно, пустой летел... Кстати сказать, кацкари уверены, что некоторые люди оттого богато и живут, что с Ужом -знаются. Зажиточных крестьян, «кулаков» по-революционному, в Кадке так и звали — «ужи».

— Говорили что к родителям Уж летает. Мол, 'вот он им сколькё натаскивает! — рассуждает собеседница из Мартынова. — А ведь невдомёк что родители-то всё своим трудом наживали. Папа мой вот какой хлебороб был, такую семью кормил — нас у него шесть детей росло. Он и ночи не усыпал, осенью и ночевал в риге!

НАРОД считает Ужа-Палучата нечистой силой: всё-то у него не по-людски, вот и в дом он проникает не через дверь или хотя бы окно, а исключительно сквозь трубу. Побольше всего его выдаёт боязнь креста:

— Был в нашей деревне портной — вспомнили подходящий случай нефинские старожилы. — Жил в постояльцах. И вот приметил он, что как вечер, оберёт хозяйка кринки и утащит в летнюю избу. Подкрался раз тихонечко, глянул—на полу пустые кринки стоят. Любопытно ему: встал утром чуть свет — а кринки полные молока!

Другой раз ночью взошёл он в летнюю избу да и перекрестил кринки. Утром догадался по хозяйке, что кринки пустые. Видать, Уж не прилетал и молока не приносил.

УЖИ ПРИЛЕТАЮТ исключительно к представительницам слабого поля — в этом тоже, отголосок древнего мифа. Но за всё нужно платить, а за такую преступную связь тем более. Как ни хорошо, ни сытно жилось, имея в помощниках Ужа-Палучата, смерть придёт ужасная (вспомните Августу)...

Впервые я задумался о ней .в том же Юрьевском. Ах как тогда замечательно разговорились мои собеседники — только успевай записывать.

- Про Кубариху говорили,. — вспомнил первый из них, — будто она с Ужом знается..

— Про Кубариху не знаю, — возразил второй, — а вот толковали бабушка Наталья имела связь с "Ужам. Оне для неё молоко таскали. У будто бы тайну свою перед смертью обязательно передать надо. А не передашь, будешь померать, тебя скрючит-скрючит и в печку и закрючит! Она в печи и умерла, Так и говорили о ней: «Ужи запрятали, в печку бабку Наталью!».

— Да нет, — ,перебили его, — она не совсем так умерла. Пришла она как-то к маме «Таня, я попариться хочу!» А парились тогда в печках и под (печной пол то есть) соломой выстилали. Но соломы не оказалось — не жали ещё, мама ей сена дала.

Постлала старая сена, в печь залезла и устье заслонкой закрыла. Парилась, парилась, Да умалела, видать, — голову-то на жаратошник и положила. Вытащили её еле живую. А через неделю померла бабушка Наталья...

...Слушал я, слушал и думал: печь — это не Спроста. В Ней полыхает огонь—бог Перун вновь карает женщину за её преступную связь со змееподобным Волосом.

Поверье это потому задержалось в памяти, что истинно бывало, старики умирали в песках. Нет, не ради экзотики туда забирались - дела в том, что вплоть до 50-х годов ХХ - столетия кацкари совсем не знали бань. Мылись в русских печах (вот почему в Кадке совершенно не развит культ 6айника, и баня считается «истой от разных сверхъестественных сил постройкой).

Так вот что: конечно же, бывали случаи, когда старый человек, забравшись в протопленную печь помыться, там и умирал. Экак его за знакомство о Ужом", — качали тогда головами в народе

СМЕРТЬ может быть иной (правда, реже), но не легче.

В деревне Мартынове, в самой центре ее, стояла изба Оксёна Липатова. Жила с ним бабка Офимия; в народе говорили, что она колдунья: нелюдима, ни с кем больнё-то не разговорится — маленькие дети ее особенно боялись.

Совсем одряхлела бабка Офимия. Пора бы помёреть, да никак не может — какая-то сила её постоянно с кровати скидывала. Подымут её, на постель уложат, обыгнут — (Глянь, а баба опять на полу.

Забрался Оксён на чердак и, как ему посоветовали, над тем местом, где старуха лежала, выбил потолочину. Тут же всё успокоилось.

Похоронили. Поминки. Вышел Оксён на двор — глазам не верит: стоит овца без шерсти! Одна кожа, гладкая такая, что колено. Так овцу и зарезали.

А по деревне шептались: оттого, мол, чудеса, что бабка Офимия не успела передать своё; с Ужом мол, она зналася!

Случилось бы то лет на шестьсот-семьсот раньше, знающие люди обязательно добавили бы: неспроста овца полысела, ее шерсть сам бог Волос забрал--не зря он сидит на троне из шерсти. (Кстати уж: чтобы корова домой ходила, кацкари выстригают между рогов шерсти и кидают на двор.)

... В Летикове Уж-Палучато к Лобановым прилетал, богатство таскал: всегда у них молока - целёхоньки кринки хлеба — полные амбары. Но вот пришло время и старухе Лобановой помирать, а она не может. Не нашла, видать, преемницы, не отпускает её Палучато. Что делать?

Насыпали родные на ладонь (так кацкари называют ток — площадку для молотьбы) лукошко льняного семени. Пока Палучато по зёрнышку собирали- старушка и померла...

И ВСЕ-ТАКИ -- почему именно УЖ? Может, не прав, но, кажется, здесь произошло объединение двух религий: культ змееподобного летучего '• бога Волоса слился с почитанием обыкновенной вполне земной Змеи-Ужа.

Произошло это, видимо, так. Кацкари (да будет вам известно) — потомки славянского племени кривичи и финно-угорского племени меря Славяне верили в Волоса, меряне поклонялись. Змее. Причём очень серьёзно поклонялись; не однажды я слышал:

- Нельзя убивать змею, заползшую в деревню! Иначе кто-нибудь умрет из деревенских. Налицо самая прямая ч связь Змеи с человеческой жизнью: покуда; жива Змея жив и человек. По видимому меряне считали Змею своею прародительницею; иначе" говоря, думали, что произошли от Змеи, То-то, а мы наладили — от обезьяны да от обезьяны!

Теперь понятно отчего так много змей, в наших наличниках. — Змея, покровительница человека, охраняет и его дом. Но время шло. Теперь кривичи и меряне один народ, а Волос и Змея — одно божество. Поэтому, рассказывая о славянском огненном змее невольно сбиваются на мерянскую Змею (на ужа, конечному нас ужи водятся): — В нашей деревне два /дома были, в которое Ужи летали, — это из Нефина рассказ. — На Прогоне мужик жил, дак всё смотрели: лётит к нему Уж, летит да упадёт.

Раз была в их доме биседа, дак ведь Уж-от из-под лавки и вылез! А хозяйка,— успокаивать:."«Да ничего, ничего...»

А умерала — мучилась. У ней весь живот вздуло, хоронили — платком накрыли.

Дом этот другие хозяева купили. Стали вычинять, а из-под стены Змея и выползает!

У АКАДЕМИКА Б. А. Рыбакова есть очень интересное толкование сказки «Царевна-лягушка». Помните такую: искал Иван-Царевич свою золотую стрелу, искал да и нашел на болоте у лягушки. Как ни горько было, пришлось играть свадьбу с лягушенцией. И неплохо, представьте себе, жили-поживали, детишек наживали!

Так вот: Б. А. Рыбаков считает, что сказка эта — зашифрованный миф о событиях тысячелетней давности, а именно о том, как славяне и финно-угры слились в один народ — русские. Он пишет: «Сказочная встреча Ивана-Царевича с Лягушкой является фольклорным отражением соприкосновения русских дружинников или княжеских данников, вирников и емцов с местным мерянским населением. Вся страна, где скрывается Царевна-лягушка это болота, глухие леса с одинокими избушками... Братья Ивана-Царевича женились на русских, а стрела Ивана упала в болото, и вернула ему стрелку не русская девица, а заколдованная Царевна-лягушка, представительница мерянского населения».

Известно что у мерян лягушка считалась священным животным. А как у кацкарей? Практически во всех кацких деревнях существует поверье: если убьёшь лягушку — будет дождь. Иногда примета звучит суровее: убьёшь лягушку — к несчастью.

Несомненно, перед нами отголосок древнего почитания Лягушки. Можно даже предположить, что Лягушка для мерян была всё равно что для славян Мокошь — богиней, славшей на землю дождь, дарующей людям потомство. Не зря Же до сих пор кацкари о беременной собаку кошке или другом животном, а то и женщине говорят: «Что лягушка зелёная!» Случайно ли такое сравнение? Случайны ли лягушачьи лапы на вырезах кацких Домов?

ОДНАКО же речь о Лягушке затеяли мы, чтоб сказать, что связь её с Ужом-Палучатом до сих пор не прекращается, как когда-то между Мокошью. и Волосом — древними славянскими богами. Нечистая, страшная связь...

«Мы Тогда ещё в Комарове жили. Был в деревне мужик—уж до того богатой. И вот приходит он как-то к отцу и говорит!

— Пришла пора померать мне и надо передавать Палучато. Бери, богатой будешь! И надо-то тебе толькё в ригу идти в двенадцать часов ночи. Там увидишь Лягушку здоровенную, а во рту огонь горит. Ту так сквозь горловину и иди, ничего не бойся, Получато твоим будет!

Но отец наотрез отказался — не надо мне, мол и богатства.."

...Не за дальними далями, не за лесами дремучими, а среди родных до боли берёзовых часничков живёт в Кацком стане сказка: бог Волос, богиня Макошь, Уж-Палучато, Змея, Лягушка. А впрочем, сказка ли? Сергей ТЕМНЯТКИН; село Хороброво.



ПОСЛЕСЛОВИЕ ОТ РЕДАКЦИИ:

Для мартыновских читателей прочитанное может показаться знакомым — в «КЛ» № 5-6 за март 1997 года уже были «Уж-Палучато, Змея и Лягушка». Однако, редакция сочла необходимым ещё раз напечатать этот материал: во-первых «Кацкая летопись» распространяется теперь по всему Кацкому стану от Ковезина до Знаменского и хотелось бы ввести в курс дела всех читателей, а во-вторых, в нынешней публикации немало изменений.

Жизнь, надо заметить, не стоит на месте и новые и новые факты, сведения буквально сыплются как манна небесная. Пока верстался номер, была записана ещё одна история:

— В Ковезине бабушка жила, ей всё Палучато таскал. Померзла, хотела передать да не сумела. И смерть пришла к ней тяжёлая: умирала всю печку разобрала, по кирпичику разметала!

То-то!

В Кацком стане всё примечательно, а особенно Разное убранство изб - выреза. Заходи в любую деревню и экскурсию проводи!

Скромные ли, пышные, простоватые, затейливые — это неважно: все они повторяют узоры, составленные тысячу лет назад. По ним, как по книгам, можно читать мысли наших предков.

А вот и Ужи-Получата тут! Присмотритесь, во-он они в верхней, небесной, части вырезов — летают по-прежнему над окошками, как в старь принеся в дом хозяевам удачу и достаток. Кацкие выреза.

М. Власова "Русские суеверия" Санкт-Петербург издательство "Азбука-классика" 2001.

В поверьях русских крестьян XIX —XX вв. ближе к людям и чаще благоволит им змея; огромный змей-человек лишь иногда доброжелателен к людям, помогает им; змей-чудовище, огненный змей почти всегда враждебны человеку.
   М. Д. Чулков писал, что в верованиях XVIII в. огненные змеи — это «дьяволы, которые летают и искушают женщин» <Чулков, 1786>.
   Широко был распространен мотив: огненный змей (именуемый на Ярослав -щине огненным ужом) прилетает к девушкам и женщинам. «Рассыпавшись искрами» над трубой, он (через трубу) появляется в избе в облике красивого парня или знакомого мужа хозяйки дома (Волог., Яросл., Влад., Ряз., Тулъск., Курск., Вятск.). Такой змей на Смоленщине и Рязанщине именуется любак: на Орловщине — волокита, а в Тамбовской губернии — любостай.
   По поверьям Ярославщины, Владимирщины, налет (летун) — нечистая сила в виде огненной метлы или пенька с искрами — посещает людей, тоскующих по покойнику.
   «Вера в языческое чудесное еще в высшей степени распространена в народе, — сообщали из Рязанской губернии, — так, например... одна баба на могиле только что похороненного родственника кричала, чтоб он летал к ней змеем» (обычно змея и привлекает чрезмерное горе родных).
   «Летает огненный змей по свету, рассыпается он в полночь на крыше дома, где покойник, и является плачущим — мужу умершей и жене умершего, обращается в оплакиваемого, поздоровается и начнет говорить, только шепотом, и не велит никому сказывать; приносит с собой лакомства и деньги, поутру лакомства обращаются в камни, а деньги в черепки» (Сарат.).
   Змей «летит с неба, освещая путь в виде падающей звезды или ракеты, когда же достигает двери тоскующей вдовы, то рассыпается огненными искрами и, преображаясь в любимого человека, входит в дом. От змея женщины могут иметь детей, отличающихся от обыкновенных хвостом; такие дети, однако, умирают» (Ряз.). В Симбирской губернии рассказывали, что в селе Никольском от змея родился черный сын, с копытами, с глазами без век, навыкат.
   Являющийся женщинам огненный змей иногда до мелочей повторяет облик их близких. В рассказе, записанном в Поволжье, он появляется у вдовы в образе мужа, «с ружьем и зайцем в руках». Вдова очень рада, они живут вместе, и лишь по некоторым признакам («муж» слишком быстро, «так, что не углядишь», крестился, вместо «Богородица» читал «Чудородица» и т. п.) вдова догадалась о том, что перед ней нечистый. Она попросила у попа охранительную молитву, и змей перестал летать.
   В восточносибирской быличке (действие происходит во время Великой Отечественной войны) змеем к тоскующей солдатке летает ушедший в армию муж: «И она все плакала, плакала, и осталося трое детей у нее. Душа земли была — исхудала! <...> Идет домой-то и глядит в окно: это что же такое? Яков в избе сидит в простенке» (спустя неделю солдатка обнаруживает обман — у «мужа-змея» голова вся в шишках, «волниста голова не как у человека» — и едва от него спасается).
   Повествования о полетах «огненного змея-женщины» в XIX —XX вв. не получили широкого распространения. «Змеем» может летать покойница-мать (Симб., В. Сиб.). В 20-е гг. нашего века в Нижнем Тагиле записан рассказ одного из представителей секты странников, знакомый которого (обратившийся в странничество, но еще «не крещенный» по-страннически) «заболел, решился креститься и уйти в странство. <...> Жил в деревне, спасался. Был он не старый еще (25 лет), был не совсем крепкий, — стал тосковать о молодой жене. Тогда жена стала прилетать к нему и он принимал ее „в стенках" (двойные стены: тайники в домах, где живут странники) или в чулане. Так продолжалось долго. Он стал пасмурный, задумчивый, стал худеть». Когда о посещениях «жены» становится известно другим странникам, догадавшимся, что в этом обличье летает нечистый дух, молодой человек уходит домой, возвращается в мир.
   Обычно считали, что облик огненного змея принимает нечистый, бес, черт, ср.: огненный змей — свергнутый с неба, но не долетевший до земли черт (Тульск.); огненный змей — пламя вокруг невидимого черта (Влад.). Однако образ огненного змея «старше» и сложнее образа черта. В представлениях об огненном змее отразились понятия об оживотворенных небесных, «огненных» явлениях (о «живых» падающих звездах, метеоритах см. ЗВЕЗДА С ХВОСТОМ) и о покойнике — «хозяине» подземного (возможно, и небесного, точнее — иного) царства, который посещает живущих на земле людей.
   На Орловщине верили, что кометы являются от Дьявола — это змеи или нечистые. Метеориты крестьяне иногда прямо именовали змеями (Арх., Дон, Костр.). «Небольшие метеоры, или падающие звезды, простой народ почитает нечистыми духами» <Авдеева, 1842>; падающие звезды почитают за огненных змеев (Симб.). На Урале рассказывали, что в конце лета 1858 г. в Киргизской Букеевской орде упал с неба огромный змей (см. ЗВЕЗДА С ХВОСТОМ): «Как узнаешь, откуда он взялся и зачем? — Може, знамение какое. А може, и спроста упал на землю... Може, радуга-дуга из киян-моря вытянула, да уронила, а после опять под небеса втянула, — и это бывает. <...> А насчет того... что змий был огромнеющий — и этакие бывают: вольный свет всем полон» <Железнов, 1910>.
   На Псковщине змеем называли одну из звезд Большой Медведицы. По народному поверью, эта звезда ходит только в некоторых местах, и где она останавливается в Иванов день, в том месте люди будут счастливы. Падение звезд было и знаком смерти: по общераспространенным представлениям, у каждого человека на небе есть «двойник-звезда» («душа-звезда»), падающая при его кончине (см. ЗВЕЗДА С ХВОСТОМ).
   Подчеркнем, что понятия о падающих звездах в XIX —XX вв. двойственны: когда звезды «валятся» с неба, в это время «валится» на землю и Дьявол; падение нужно зааминить, чтобы Дьявол не вселился в человека (Новг.); «Каждая падучая звезда — это отверженный ангел, обращенный в Дьявола и падающий с неба на землю» (Волог.); падение звезды означает кончину праведника (Арх., Орл.), поэтому при падении звезды говорят: «Аминь, аминь, аминь!» При этом крестятся (Арх.); «Когда падает звезда (свергнутый с неба ангелами Дьявол), то надо успеть три раза зааминить и тогда Дьявол повиснет между небом и землей» (Яросл.); «падение звезд... есть схождение Ангела на землю, чтобы взять праведную душу умирающего на небо, или поплакать о душе грешной, когда ее потащат злые духи в ад, или же, чтобы сохранить праведного человека от покушения на него Дьявола» (Волог.); падающая звезда, по мнению одних, означает рождение или смерть праведного человека, а по мнению других (большинства), означает свержение черта с неба (увидев падающую звезду, три раза приговаривают «аминь») (Твер.).
   Огненный змей в крестьянских поверьях обычно опасное существо, недобрая душа. Прикидывающийся красивым парнем или мужем, змей, как правило, губит женщин: они начинают сохнуть, чахнуть (змей как бы «высасывает» из них силы, а иногда даже давит, поедает их самих) (Арх., Тамб., Сарат., Калу ж., Симб., В. Сиб.).
   Положение посещаемой змеем женщины и состояние окружающих ее селян могло рисоваться самыми мрачными красками: «...и пошла молва без опровержения, что летает к ней огненный змей, с которым каждую ночь она разговаривает; тогда и рукой махнут. Расспрашивать ее нельзя, а дать заметить, что связь ее с нечистым духом положительно известна всему селу — да что селу? верст на 20 кругом — тоже нельзя; нельзя также «упрекнуть» ее, Боже упаси! Ведь пожалуется нечистому, и тут уж ждать добра нечего, тотчас сожжет. Бывали примеры, что прямо с пуни (летней хижины из хвороста) и зажжет. В таком случае остается только одно: отшатнуться всем от несчастной и избегать даже есть и пить с нею. Вот она или сделается от истерических припадков крикушею... или, впав в чахотку, скоро оканчивает жизнь» (Орл.) <Трунов, 1869>.
   Попытаться избавиться от змея можно было по-разному. В рассказе из Владимирской губернии родные, отваживающие от молодой бабы змея-беса, «стали класть на ночь бабу в другое место с двумя бабами по бокам, в то же время наняли вековушу читать псалтирь. В полночь трои сутки подряд в трубе вой, стук, по избе ветер; это влетел бес к бабе. В доме никто не спал, все ждали его. Старик свекор кричал бесу: „Я тебя, поганый, гашником задушу!", его сын бранил беса матерными словами. Бес видит, что баба не одна, никто не спит, все окна и двери зааминены, с шумом улетел в трубу».
   В калужской быличке способ избавления (кропление настоем чертополоха) невольно подсказывает солдатке сам змей: «...одна молодая женщина день и ночь оплакивала разлуку с мужем своим, отданным в рекруты. Раз ночью является к ней двойник мужа ее, и с тех пор стал постоянно посещать ее в полночь... <...> Однажды заболела ее любимая корова, Опасаясь потерять ее, крестьянка просила советов змея, который объяснил, что болезни коровы не что иное, как шашни домового, и приказал мыть животное настоем дедовника или чертополоха, присовокупив, что вся нечистая сила (водяная, земноводная или летающая) боится этой травы. Баба так и сделала, и излечила не только корову, но и угостила настоем неотвязчивого посетителя своего... <...> С тех пор вошло в обыкновение держать пучками (в сараях, клетях, овинах, поветях и закутах) траву дедовник (чертополох. - М.В.)» (см. ДЕДОВНИК) <Ляметри, 1862>.
   Кроме чертополоха (дедовника, мордвинника), от змея помогал дверсливый (рассыпающийся) камень, окропление дома святой водой, снег, собранный на Крещение (19 января), молитвы, заговоры, например «от огненного змея, летающего к женщине, которая по нем тоскует»: втыкают в порог и во все щели траву мордвинник (чертополох) и говорят: «Как во граде Лукорье летел змей по поморью, града царица им прелыцалася, от тоски по царе убивалася, с ним, со змеем, сопрягалася, белизна ее умалялася, сердце тосковалося, одному утешению предавалася — как змей прилетит, так ее и обольстит. Тебя, змей, не боюся, Господу Богу поклонюся, преподобной Марии Египетской уподоблюся, во узилища заключуся. Как мертвому из земли не вставать, так и тебе ко мне не летать, утробы моей не распаляти, а сердцу моему не тосковати. Заговором я заговариваюсь, железным замком запираюся, каменным тыном огораживаюсь, водой ключевой прохлаждаюся, пеленой Божией Матери покрываюся; аминь» (Симб.). Крестьяне Томской губернии полагали, что избавиться от огненного змея можно, если ночью (потихоньку) отнести к трем домам милостыню — блины, конфеты, печенье <Бардина, 1992>.
   Вообще, сюжет о посещении и похищении женщин змеем — международный и очень давнего происхождения. Фольклорный образ змея-соблазнителя (дополненный и развитый библейским образом змия-искусителя) нашел отражение и в памятниках литературы, в частности в Житии Петра и Февронии Муромских (змей соблазняет Февронию).
   В дохристианских верованиях возможность сношений разнообразных божеств и духов с женщинами далеко не всегда была нежелательной. «В античном язычестве широко была рапространена вера в инкубационные сны. В храмах часто можно было встретить супругов, пришедших туда ночевать, чтобы излечиться во сне от бесплодия. С появлением христианства это верование было не отвергнуто, а своеобразно истолковано церковными писателями. <...> На западе вера в инкубов и суккубов-демонов была чрезвычайно распространена в средние века. Но и на Руси от волхвования производили рождение полоцкого князя Всеслава, чем объясняли, что он „немилостив есть на кровопролитие"» <Рязановский, 1915>.
   В русских поверьях XIX —XX вв. способностью «ходить» к женщинам наделяются бес, черт, леший, водяной, домовой, проклятый (см. БЕС, ЧЕРТ, ПРОКЛЯТЫЙ, ШУТ), однако наиболее «картинен» и вредоносен, пожалуй, все же огненный змей.
   Некоторые из крестьян Владимирской губернии полагали, что черт-змей летает и к тоскующей скотине.
   Вхождение беса под личиной змея в человека иногда могло считаться причиной беснования, припадков кликушества: «В „Лавсаике" бес вышел из бесноватого и, превратившись в огромного дракона локтей в семьдесят, ушел в Черное море» <Рязановский, 1915>.
   Вообще, как отмечает В. Демич, всякие «отклонения природы в ту или другую сторону вызывают... суеверные толкования вроде сожительства женщины с животными, змеем и даже Дьяволом» <Демич, 1891>.
   Согласно поверьям, змеи посещают и бедствующих вдов, старушек. Они носят им молоко, деньги (деньги змея, однако, часто оборачиваются черепками). Иногда такого змея, как и домашнего ужа, поят молоком. Во Владимирской губернии верили, что змеи прилетают не только к женщинам, но и сосут коров. Такой змей мог служить хозяйке-ведьме, выдаивая и принося ей молоко чужих коров.
   Д. К. Зеленин отмечает, что змеи-деньгоносцы, они же инкубы и суккубы, «представляют интернациональное явление» <3еленин, 1936>.
   Считая, что змея можно вывести (выносить), забайкальские крестьяне рассказывали: «Выношенный ею [женщиной] змей, выросши, сожительствует с ней. По ночам он летает, отбрасывая от себя огненные искры, и приносит в дом хозяйки золото. Но не надо оставлять змея в живых надолго, иначе он высосет из хозяйки всю ее кровь, поэтому, когда змей натаскает достаточно богатства своей хозяйке, она должна бросить его сонного в раскаленную печь и сжечь» <Логиновский, 1903>.
   Жители Костромской губернии полагали, что все вообще колдуны знаются с нечистым, который может принимать обличье огненного змея: «...в некоторых селениях Галицкого уезда есть почему-то всеми нелюбимые старухи, про которых рассказывают, что все они „знаются с нечистым", и в доказательство своих рассказов говорят, что видали, как к ним, чрез трубу, летает огненный змей» < Андроников, 1902>.
   По поверьям, змея-помощника выводили из яйца петуха (черного окраса или определенного возраста — пяти, семи лет). Это яйцо носили за пазухой: «Взял еичо-то и положил под пазуху и высидел большачонка» [змея] (Волог.).
   Соединяющий в себе змею и петуха змей в таких верованиях напоминает дворовую змею (змею-петуха Псковской губернии), радетельницу домашнего достатка. На Вологодчине такой змей и называется почти как домовой, дворовой — большачонок. Тем не менее огненный змей в большинстве поверий как бы отрицательная ипостась домового, дворового духа: он приносит в дом богатство, но богатство это непрочно, опасно (Курск., Волог.): «Если мужик хочет разбогатеть, он должен добыть яйцо от петуха и носить его шесть недель слева под мышкой, после чего из яйца вылупится змей. Тут на ночь надо лечь в нежилой избе, где нет икон, например в бане. Во сне черт уступает змея на определенный срок, на известных условиях. Огненный змей носит мужику деньги — они больше идут на пьянство... Когда приходит срок, можно еще спастись, перерезав „змию" жилу под шеей. И мужик, и змий, зная это, борются изо всех сил, но редко человек одолевает змея. Чаще же он погибает, пронзенный насквозь адским пламенем змея» (Волог.).
   «Есть такие люди, которые продают душу нечистому. При жизни нечистый дух должен помогать такому человеку и слушаться его... В одной деревне, близ города Весьегонска, жил суровый мужик. Многие часто видели, как к нему в избу, через трубу, влетал Дьявол в виде огненного змея. Для бесед со змеем мужик уходил в другую избу, где и запирался. Всего было много у этого мужика, а все он был почему-то недоволен. Наконец приходит к нему смерть. Мужик созывает свою семью и строго-настрого наказывает, чтобы в ту избу никто не смел входить к нему, когда он закричит. Мужик заперся в другой избе, а домашние ждут. Вдруг как закричит! Все побежали в другую избу, а там хозяин лежит мертвый: глаза выворочены, язык вырван и брошен. После смерти этот колдун не один раз являлся ночью церковному сторожу, пока не догадались вбить в могилу осиновый кол» (Новг., Череп.).
   В современной версии повествования о летающем змее он — уж «как волокно красное», яркий как пламя — «кого он залюбит, то наносит, а у кого не залюбит — все вынесет» (Новг.) <Черепанова, 199б>.
   Нередко, по поверьям, само появление огненного змея — дурное предзнаменование: «Подходим к деревне около логу, вдруг видим, летит подле земли огненный сноп в виде змея: голова толстая и ко хвосту все тоньше, и летит прямо в деревню к Ивану Анфимову. На другой день Иван молотил на гумне у Андрея Шипякина и в одночасье скончался. То же самое видели в деревне Кривом: змей летел к Якову Углову, у которого в то же лето скончалась дочь двадцати лет» (Волог.).
   Огненный змей в таких повествованиях - покойник, нечистый, губящий души и забирающий к себе людей, предвестник бед.
   Огненный змей представлялся, по-видимому, существом вещим: по поверьям Самарского края, остановить змея можно было, сказав: «Тпру!» После этого змей открывал человеку тайны будущего. Отпуская змея, было необходимо разорвать на себе рубашку вниз от ворота (иначе змей не улетал и губил решившегося остановить его человека).
   По-видимому, как существо всевидящее и всеведущее, огненный змей упоминается в заговоре на отыскание пропавших вещей (или вора) — наливая в чашку воды, покрывая ее платком, глядя в воду и в поставленное тут же зеркало, произносили: «Смотреть на воде, смотреть на земле, в темных дремучих лесах, в высоких горах, на больших реках. Так на рабах в домах и на рабицах; тогда летает по воздушному шару и по всем местам огненный летучий змей. Он в долгих широких полях, в темных лесах, в глубоких морях — показывает мне на воде сквозь зеркало струевого, чтобы я мог знать и видеть, в полудни, на заре ночи...» (Забайк.).

Журнал "Углече поле" 2012 № 12 статья "Автобиография протоирея Рыбинского Преображенского собора Алексея Алексеевича Золотарёва" стр. 68

   Когда учился в училище, вел дневник событий, но дневник взят был у меня священником отцом Н.А., который жил в верхнем этаже нашего дома и часто ходил к нам. В дневник, вероятно, был записан и такой факт: сосед наш, пономарь 11.И., считался богачом. Имел, как говорит народ, две тысячи ассигнациями. И, удивляясь этому богачу, получающему доход 100-200 рублей ассигнациями в год, откуда у него богатство, народ придумал: к нему летает по ночам уж-змей и носит деньги. И я с другими, иногда наблюдая вечером, когда топилась печка, как дым с огнем выбрасывало из трубы, верили, что вылетает из трубы огненный змей, принесший пономарю деньги.