Русские народные обряды и обычаи

Русские традиционные праздники

Уроки колдовства Нечистая сила

РУССКИЕ ПРАЗДНИКИ ОТ СВЯТОК ДО СВЯТОК

Быт русского народа

Иллюстрированная энциклопедия русский праздник

Краткая энциклопедия славянской мифологии

Энциклопедия суеверий

Энциклопедия русских примет

Пасха иудейская

П. Д. Сахаров

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона

Макс Фасмер

Русские народные обряды и обычаи

Самым большим праздником в году считалась Пасха, или светлое Христово воскресение, которую называли всем праздникам праздник. Пасха относится к числу так называемых переходящих праздников и отмечается в первое воскресение после весеннего полнолуния, которое наступает в день весеннего равноденствия или после него, если это воскресенье приходится после дня празднования еврейской Пасхи. В противном случае празднование Пасхи переносится на первое воскресенье после Пасхи еврейской. Таким образом, праздник Пасхи может приходиться на одно из воскресений в период от 04.04/22.03 до 08.05/25.04. Неделя, предшествующая Пасхе, называется Страстной в память о муках последних дней Иисуса Христа; неделя после пасхального воскресенья называется Святой.
Неделя перед Страстной называлась Вербной, а воскресенье этой недели — Вербным. В это воскресенье отмечается церковный праздник — въезд Иисуса Христа в Иерусалим. [Жители Иерусалима встречали Христа возгласами «Осанна» и пальмовыми ветвями. В России православные в этот день, вместо пальмовых, используют вербовые ветки.
Готовиться к Пасхе начинали с началом Великого поста, в Страстную неделю подготовка шла наиболее интенсивно, а сам праздник происходил в воскресенье и пасхальную неделю. Праздник включал посещение церкви, трапез, гуляний. Из обрядов к Пасхе приурочен лишь обычай красить яйца и выпекать куличи. Когда-то яйца посвящались богине весны, и им принадлежала видная роль в языческих обычаях. Считалось также, что яйца, снесенные курицей
в Страстной четверг, предохранят человека от болезней, если их съесть на Пасху, а если скорлупу от этих яиц зарыть на пастбище, то она предохранит от болезней скот. Первоначально яйца красили только в красный цвет, считавшийся символом солнца, впоследствии их стали красить в самый разные цвета и даже делать на них рисунки.
Без кулича пасхальный стол не обходился. Рецептов куличей существует великое множество. Мы приведем наиболее простой и распространенный. Возьмите: муки — 2 фунта; масла — 1/2 фунта; сахара — 3/8 фунта; изюма синего — 1/4 фунта; цуката — 1/4 фунта; миндаля — 1 столовую ложку; желтков — 6 штук; молока — 2 стакана; дрожжей — 1/8 фунта; ванили — щепоть; кардамона — несколько зерен; шафрана — щепоть;
(1 фунт = 410 г).
Приготовьте густую опару на молоке из половины всего количества муки. Когда опара поднимется, слейте жидкость, в которой она поднималась, добавьте желтки, добела растертые с маслом и сахаром, положите пряности, цукаты, изюм, миндаль, всыпьте оставшуюся муку и тщательно взбейте тесто (до появления пузырей). Если тесто получилось густым, добавьте еще полстакана молока и поставьте еще на час, чтобы оно поднялось. Перед тем как ставить в печь и если вы хотите получить более рыхлое тесто, добавьте белки. После добавления белков размешайте тесто. Пеките кулич на среднем жару.
Когда кулич остынет можете облить его глазурью, обсыпать цукатами
или мелким драже. Куличи, перед тем как поставить их на праздничный стол, освящали в церкви.
Подавались к пасхальному столу и традиционная пасхальная еда — пасха, и всевозможные бабы, и другие яства. Пасху готовили из творога, который хорошо растирали со сметаной, сливочным маслом, яичными желтками и сахаром. Добавляли в пасху и всевозможные пряности, и изюм, цукаты. Подавали пасху на стол либо в сыром, либо в вареном виде.
Пасха, являясь главным христианским праздником, отмечалась особо торжественно. Богослужение начиналось в Великую субботу. После полунощницы бывало торжественное шествие вокруг храма, чтобы встретить Христа под открытым небом. Но во всей пышности богослужение начиналось на утрене и продолжалось с перерывами в течение всего дня, чтобы завершиться чтением Евангелия о явлении Иисуса апостолам.

Русские традиционные праздники

Пасха
Пасха считалась у русских самым большим праздником в году, сверхпраздником, праздником всех праздников, великим днем, светлым воскресеньем.
Христианская религия определяет Пасху как день воскресения из мертвых Иисуса Христа. Пасха — праздник подвижный, высчитывающийся по лунному календарю, он приходится всегда на седьмой день недели — воскресенье. Неделя, предшествующая Пасхе, называется страстной неделей в память о последних трагических днях жизни Иисуса Христа. Неделя после Пасхи — святая неделя, пасхальная.
Подготовка к Пасхе начиналась с первых дней Великого поста, усиливалась в страстную неделю. Само празднование происходило в Пасху и светлую неделю. Оно состояло из посещения церкви, застолий, гуляний на улицах, общего веселья, сопровождалось множеством развлечений для молодежи и взрослых.
Обрядовых действий, носивших языческий характер, к Пасхе приурочено было очень мало. Можно сказать только об обычае красить яйца и выпекать обрядовый хлеб — кулич. Следует также отметить, что с Пасхи начинались весенне-летние гулянья молодежи, продолжавшиеся до Петрова дня (29.VI/ 12.VII).

КОРЗИНКА-НАБИРУШКА С ЯЙЦАМИ И СВЕЧАМИ , приготовленная для освящения в церкви в предпасхальные дни.
Обрядовой едой у русских на Пасху были крашеные яйца, кулич — пшеничный хлеб, пасха — блюдо из сладкого творога. По обычаю все это должно было освятиться в страстную субботу в церкви. Освящение придавало дополнительную святость ритуальным блюдам, усиливало заложенные в них магические свойства.
Яйца, кулич и пасху съедали утром после возвращения с пасхальной службы. Трапеза обычно начиналась с яиц. Первое яйцо делилось на несколько частей, соответствующих количеству членов семьи. Совместная еда одного яйца, по мнению крестьян,  должна была укрепить семью, сохранить в ней дружеские отношения, поддержать во всех ее членах любовь друг к другу.
Окрашенное в красный цвет яйцо занимало центральное место в пасхальной обрядности, став своего рода символом праздника. Освященному яйцу приписывались магические свойства. Так, пасхальное яйцо, по поверью, могло прекратить пожар в деревне, если бросить его в горящий дом. Оно могло помочь хозяйке найти потерявшуюся корову, излечить скот от повальных болезней. Яйцо, положенное в севалку, могло способствовать повышению будущего урожая. Катая в Пасху его по земле, можно, как считали, пробудить землю от зимнего сна.
Все эти поверья объяснялись древними, еще дохристианскими представлениями о яйце как символе, знаке и средстве воскресения и обновления жизни.
ПАСОЧНИЦА  — форма для пасхи, обрядового пасхального кушанья.
Пасха делалась из творога с добавлением масла, сметаны, сахара, изюма. Творог закладывался в пасочницу, проложенную внутри тонкой льняной тряпочкой, сверху укладывался камень, выдавливавший сыворотку. Через несколько часов пасочница разбиралась на дощечки и на блюде появлялась творожная пирамидка с пасхальными символами по сторонам.
В русской деревне пасха приготавливалась редко. Ей предпочитали кулич из теста, который зачастую называли пасхой. Пасха приготавливалась в основном в городах.

"Уроки колдовства Нечистая сила"

ПАСХА ХРИСТОВА
Величайший из христианских праздников —святая Пасха является вместе с тем и любимейшим народным праздником, когда душа русская как бы растворяется и смягчается в теплых лучах Христовой любви и когда люди всего больше чувствуют живую, сердечную связь с великим Искупителем мира.
На церковном языке святая Пасха называется торжеством из торжеств, и название это как нельзя больше соответствует общенародному воззрению на этот праздник. Еще загодя начинает православный люд готовиться к этому торжеству, чтобы встретить его достойным образом, с подобающим благолепием и пышностью. Но особенно деятельно хлопочет и приготовляется деревня, где живее чувствуется связь со старинными обычаями и где крепче стоит православная вера. В продолжение всей страстной седмицы крестьяне, что называется, не покладают рук, чтобы соскоблить, вымыть и вычистить обычную грязь трудовой обстановки бедных людей и привести свои убогие жилища в чистенький и по возможности нарядный вид. Мужики с первых же дней страстной недели заготовляют хлеба и корму для скотины на всю светлую седмицу, чтобы в праздник не приходилось хлопотать и чтобы все было под рукою. А бабы и девушки хлопочут в избах: белят печи, моют лавки, скоблят столы, вытирают мокрыми тряпками запыленные стены, обметают паутину. Разгар бабьих работ, как было сказано в предшествующей главе, выпадает на чистый четверг, который признается не просто днем страстной недели, а каким-то особенным угодником Божиим, покровительствующим чистоте и опрятности. В этот день, по народному убеждению, даже «ворона своих воронят в луже моет». На этом же основании и бабы считают своим долгом мыть ребят, а иногда и поросят, а также чистить избы. «Если в чистый четверг вымоешь, — говорят они, — весь год чистота в избе водиться будет». Девушки моются в чистый четверг со специальными целями, твердо веруя, что если на утренней заре хорошенько вымыться, вытереть тело полотенцем и отдать затем это полотенце «оброшнику» (об оброшниках см. ниже), то от женихов отбою не будет и в самом скором времени непременно выйдешь замуж. Кроме всеобщего мытья, крестьяне стараются приурочить к чистому четвергу и убой скота и свиней, предназначенных для праздничного стола и для заготовления впрок. Это делается на том же основании, как и мытье избы: угодник Божий чистый четверг сохраняет мясо от порчи, в особенности если к нему обратиться со следующей короткой молитвой: «Чистый четверг, от червей и от всякого гада сохрани и помилуй на долгое время».
Покончив с убранством избы, бабы приступают обыкновенно к стряпне. В богатых домах жарят и варят живность, пекут куличи, убирая их мармеладом, монпансье и другими цветными конфетками. В бедных же семьях эта роскошь считается не по карману, и здесь  куличи, в виде обыкновенной, без всякой сдобы, булки, покупаются у местных лавочников или Калашников и барашников. Но так как калашники или барашники развозят по деревне свои куличи приблизительно за неделю или за три-четыре дня до праздников, то на пасхальном столе крестьянина-бедняка обыкновенно красуется плоская и твердая как дерево булка, ценою не свыше пятиалтынного или двугривенного. Но бывают, впрочем, случаи, когда крестьяне не могут позволить себе и этой роскоши, не выходя из бюджета. Таким беднякам обыкновенно приходят на помощь более богатые родственники, которые из чувства христианского милосердия не допускают, чтобы Светлый праздник омрачался «голодными разговинами», да еще в родственной семье. Впрочем, и посторонние не отстают от родственников, и в страстную пятницу совсем не редкость видеть шныряющих по селу баб, разносящих по домам бедняков всякие припасы: одна принесет молока и яиц, другая творогу и кулич, а третья, гляди, притащит под фартуком и кусок убоины, хотя и накажет при этом не проговориться мужу (в деревнях убоиной распоряжается мужик, и баба без спросу не смеет и подступаться к мясу).
Что касается мужиков среднего достатка, то они хотя и не прибегают к помощи зажиточных соседей, но редко обходятся без займов, а еще охотнее продают что-нибудь из деревенских продуктов (дрова, сено, мятая пенька и пр.), чтобы раздобыться деньжонками и купить четверть или полведра водки, пшеничной муки для лапши и пшена на кашу. Но вырученные деньги расходуются бережно, с таким расчетом, чтобы было на что «купить Богу» масла и свечей и заплатить попам.
Все хозяйственные хлопоты заканчиваются обыкновенно к вечеру великой субботы, когда народ спешит в церковь слушать чтение «страстей». Читать «страсти» считается за честь, так как чтец перед лицом всего народа может засвидетельствовать свою грамотность. Но обыкновенно чаще всего читает какой-нибудь благочестивый старик, которого окружают слушатели из мужиков и целая толпа вздыхающих баб. Долго длится это монотонное, а иногда и просто неумелое чтение, и так как смысл читаемого не всегда доступен темному крестьянскому уму, то усталое внимание притупляется, и многие покидают чтеца, чтобы помолиться где-нибудь в углу или поставить свечку святой Плащанице (бабы уверяют, что Плащаница — это Матерь Божия) или же просто присесть где-нибудь в притворе и задремать. Последнее случается особенно часто, и наши корреспонденты из лиц духовного звания резко осуждают это неуважение к церковному богослужению, замечая, что спать в церкви, да еще в великую ночь — значит то же, что совершенно не понимать всего происходящего в храме.
Нам, однако, думается, что такой ригоризм едва ли можно признать справедливым, так как во всей стране нашей ни одно сословие не сохранило такой теплой и детски наивной веры, как крестьянство. И если в церковных притворах и темных углах храма народ действительно спит, так что храп мешает иногда молящимся, то нужно же принять во внимание, что эти спящие люди истощены строгим деревенским постом, что многие из них приплелись из далеких сел по ужасной весенней дороге и что, наконец, все они донельзя утомлены предпраздничной суетой и хлопотами. К тому же спят сравнительно немногие, а большинство толпится в темноте церковной ограды и деятельно хлопочет над наружным украшением храма. Во всю пасхальную ночь здесь слышны говор и крики; народ расставляет смоляные бочки, приготовляет костры; мальчишки суетливой толпой бегают по колокольне и расставляют фонари и плошки, а самые смелые мужики и парни, с опасностью для жизни, лезут даже на купол, чтобы осветить и его. Но вот фонари расставлены и зажжены, вся церковь осветилась огнями, а колокольня горит, как исполинская свеча, в тишине пасхальной ночи. На площади перед церковью густая толпа народа глядит и любуется своим разукрашенным храмом, и слышатся громкие восторженные крики. Вот послышался и первый, протяжный и звонкий удар колокола, и волна густого колеблющегося звука торжественно и величаво покатилась по чуткому воздуху ночи. Народная толпа заколыхалась, дрогнула, полетели с голов шапки, и радостный вздох умиления вырвался из тысячи грудей. А колокол тем временем гудит, гудит, и народ валом валит в церковь слушать утреню. Через какие-нибудь пять минут в церкви делается так тесно, что негде яблоку упасть, а воздух от тысячи горящих свечей становится жарким и душным. Особенная давка и толкотня наблюдаются у иконостаса и около церковных стен, где «пасочники» расставили принесенные для освящения куличи, яйца и всякую пасхальную снедь. Когда отойдет утреня, ровно в 12 часов, по приказанию ктитора, в ограде палят из пушки или ружей, все присутствующие в церкви осеняют себя крестным знамением, и под звон колоколов раздается первое «Христос Воскресе». Начинается процесс христосования: в алтаре христосуется причт, в церкви прихожане, затем причт начинает христосоваться с наиболее уважаемыми крестьянами и обменивается с ними яйцами. (Последнее обстоятельство особенно высоко ценится крестьянами, так как они верят, что яйцо, полученное от священника, никогда не испортится и имеет чудодейственную силу.)
После окончания литургии все «пасочники», с куличами на руках, выходят из церкви и строятся в два ряда в ограде в ожидании причта, который в это время в алтаре освящает пасхи более зажиточных и чтимых прихожан. Ждут терпеливо с обнаженными головами; у всех на куличах горят свечи, у всех открыты скатерти, чтобы святая вода попала непосредственно на куличи. Но вот причт освятил уже куличи в алтаре и во главе со священником выходит наружу. Ряды пасочников заколыхались, началась давка, крик, кое у кого вывалилась пасха из миски, кое-где слышится сдержанная брань рассерженной бабы, у которой выбили из рук кулич. А причт между тем читает молитву и, обходя ряды, кропит святой водой пасхи, за что ему в чашу швыряют гривны и пятаки.
Освятив куличи, каждый домохозяин считает своим долгом, не заходя домой, побывать на кладбище и похристосоваться с покойными родителями. Отвесив на родных могилках поклоны и поцеловав землю, он оставляет здесь кусок творогу и кулича для родителей и только потом спешит домой христосоваться и разговляться с домочадцами. К разговенью матери всегда будят маленьких детей: «Вставай, детеночек, подымайся, нам Боженька пасочки дал», — и заспанная, но все-таки довольная и радостная, детвора садится за стол, где отец уже разрезает пасху на куски, крошит освященные яйца, мясо или баранину и оделяет всех. «Слава Тебе, Господи, пришлось разговеться нам», — в умилении шепчет крестьянская семья, крестясь и целуя освященную пищу.
С первого же дня святой Пасхи на протяжении всей светлой седьмицы в деревнях обязательно служат так называемые пасхальные молебны, причем духовенство расхаживает по крестьянским избам, непременно в сопровождении «оброшников» и «оброшниц», которые иначе называются «богоносцами». Оброшники вербуются всего чаще из благочестивых стариков и старух, которые или дали обет всю пасхальную неделю «ходить под Богами», или же желают своим усердием вымолить у Бога какую-нибудь милость: чтобы перестала трясти лихорадка, чтобы сына не взяли в солдаты, чтобы муж не пьянствовал, не дрался во хмелю и не бил домочадцев. Но очень многие из мужиков берутся «носить Богов» с исключительною целью пьянствовать на даровщинку. Все оброшники, прежде чем приступить к своему делу, обязательно испрашивают благословения священника: «Благослови, батюшка, под Богов стать», и только когда священник разрешит, принимаются за свои обязанности и «поднимают Богов», причем один носит свечи для продажи, другой кружку, в которую собирают деньги «на Божью Матерь», третий несет другую кружку, куда причт складывает весь свой доход, предварительно записав его на бумаге, четвертый, наконец, носит кадило и подкладывает ладан (этот последний оброшник считается крестьянами самым почетным: в редком доме ему не поднесут стакана). Все оброшники подпоясаны белыми полотенцами, а оброшницы, кроме того, повязываются и белыми платками в память святых жен-мироносиц, которые, по мнению крестьян, были также покрыты белым. Когда все богоносцы выстроятся у церкви, появляется в облачении священник, и вся процессия, с пением «Христос Воскресе», под колокольный трезвон, шествует в первый ближайший от храма двор. К этому времени в избе, перед «домашними Богами», зажигаются свечи, стол покрывается белою скатертью, причем на стол  кладут ковригу или две хлеба, а под угол скатерти насыпается горсть соли, которая, по окончании богослужения, считается целебной и дается от болезней скоту. Домохозяин без шапки, с тщательно умащенной и прилизанной головой, выходит навстречу «Богам», а какая-нибудь молодайка, с пеленою в руках, «сутречает» на пороге избы Божью Матушку и, приняв икону, все время держит ее на руках, пока духовенство служит молебен. Во время молебна мужики очень строго следят и считают, сколько раз пропели «Иисусе, Сыне Божий», и если меньше двенадцати раз, то хозяин при расчете не преминет выговорить священнику: «Ты, папаша, только деньги с нашего брата брать любишь, а сполна не вычитываешь». Но зато к чтению кондаков крестьяне относятся с большим равнодушием, и если священник не дочитывает до конца каждый кондак, то хозяева не обижаются. «Ведь и язык прибрешешь — в каждом дворе одно и то же», — говорят они и расстаются со своим священником самым миролюбивым образом, оделяя его деньгами и лепешками («Одну лепешку тебе, папаша, а другую мамашечке отдай, пущай от нас гостинчик ей будет»).
Кроме молебна в избе, многие крестьяне просят служить еще один молебен, уже на дворе, в честь святых, покровительствующих домашним животным: Власия, Мамонта, Фрола и Лавра. Для этой цели на дворе ставят столы, накрывают их скатертями, а поверх кладут «скотскую» пасху, предназначенную для домашних животных. После молебна эта пасха разрезается на мелкие куски и скармливается домашним животным и птице, а скатерть, на которой стояла пасха, псаломщик по просьбе баб подбрасывает вверх, насколько может выше: чем выше он подбросит, тем выше уродится лен. По окончании же молебна наиболее благочестивые крестьяне пристают к священнику с просьбами: благословить их «повеличать Вуспение Божью Матушку» и, если священник благословит, поют следующую самодельную молитву, которая приводит их в умиление:
О девица, Твое Успение славим.
Прими наше хваление
И подаждь нам радование>.
О предстоящих со слезами, О Махи, молись с нами,.
Будь похвальна и избрана Ты, Царица Небесная.
По окончании этого песнопения иконы выносят со двора, причем матери кладут в воротах детей для исцеления от болезней, а взрослые только нагибаются, чтобы над ними пронесли образа. Но если в каком-нибудь дворе богатый хозяин закажет молебен с водосвятием, тс матери ни за что не упустят случая и непременно умывают детей святой водою, утирают полотенцем и «вешают его на Божью Матерь» (т.е. жертвуют) или же утирают концом холста, который также жертвуют на церковь. Кроме того, при водосвятных молебнах многие крестьяне снимают с себя кресты, погружают их в освященную воду и затем спускают эту воду прямо в рот или на глаза; старухи же, не ограничиваясь этим, берут самый венчик, которым кропит священник, и обрызгивают те места на своем теле, где чувствуют боль, но прежде всего брызгают в пазуху; молодицы же, которые кормят детей, обмывают святой водой грудь, чтобы больше было молока и чтобы люди не сглазили.
Не ограничиваясь молебном с водосвятием, многие крестьяне в порыве благочестивого усердия просят отслужить акафист таким святым, которых не существует в действительности: как, например, «Плакущей» Божией Матери (чтобы самому не плакать), «Невидимой» Божией Матери, «Великой Пятнице», «Воздвиженской Пятнице» (прогоняет нечистого духа и колдовство), «Св. Субботе», «Св. Средокрестию» и пр. Священники, разумеется, отказываются служить молебны этим несуществующим святым, но к такого рода отказам мужики относятся скептически. «Ой, смотри, батя, — говорят они, — грех-то на тебе будет, коли ты Матушку Плакущую забыл».
Хождение с иконами продолжается по всем дворам, до самого вечера первого дня святой Пасхи. А на второй день, после литургии, которая кончается очень рано, иконы несут на «поповку» (место, где расположены дома причта), и после молебна в доме священника крестьяне получают угощение от своего духовного отца. Само собой разумеется, что на «поповку» в таких случаях собирается все село. «Шум стоит на всю улицу, — говорит один из наших корреспондентов, описывая такого рода торжество, — кто благодарит, а кто ругается, оставшись недоволен за малое или плохое угощение. «Коли к нам, это значит, придет, — раздаются голоса по адресу батюшки, — пьет, ест, сколько сам хочет, покуль в нутро не пойдет, а как к нему придешь — стаканчик поднесет, да и иди с Богом». «Впрочем, — прибавляет корреспондент, — недовольных бывает всегда очень мало, так как священники не скупятся на угощение, дорожа расположением прихожан и желая в свою очередь отблагодарить их за радушие и гостеприимство».
С «поповки» иконы идут по ближайшим и дальним деревням, обходя решительно весь приход, причем каждая деревня заранее предупреждает, когда к ней «боги придут», чтобы крестьяне успели изготовиться.
Как ни прекрасен сам по себе обычай пасхальных молебнов, но нельзя не заметить, что в его современном виде он не всегда стоит на той высоте, какая была бы желательна для благочестиво настроенного человека. По крайней мере многие из наших корреспондентов горько жалуются и указывают, что пасхальные молебны омрачаются как поведением самих крестьян, так и в особенности оброшников и дьячков. «Мужики имеют обыкновение, — пишет нам один корреспондент, — недодавать денег, причитающихся духовенству за требы: если молебен с акафистом стоит рубль, то мужик, рассчитываясь, подает только 80 коп. Когда же причт заспорит, он прибавит гривенник, потом еще пятак, а пятак все-таки недодаст». Поэтому некоторые священники «в каждом доме садятся на лавку и, не снимая облачения, ждут, пока отдадут все деньги сполна, а также и весь остальной доход: хлеб, яйца, лепешки». Что касается оброшников, то главное их несчастье состоит в слишком большой отзывчивости на деревенское хлебосольство и угощение: выпивая стаканчики в каждом доме, они к вечеру теряют всякий смысл и еле волочат ноги.
«Пьяные оброшники, — свидетельствует наш корреспондент, — часто приводят священника в искреннее негодование: они хватают и несут образа без всякого благословения и когда ставят где, то стучат, как обыкновенной доской; во время же молебна или с середины акафиста, не дождавшись окончания богослужения, вдруг поднимают по нескольку икон сразу, кладут их одна на другую и несут из избы, распевая во всю глотку «Христос Воскресе». Прихожане, у которых служатся молебны, бывают, разумеется, очень смущены таким поведением оброшников и спешат вырвать у них иконы, а самих оброшников оттаскивают прочь.
Не лучше ведет себя и тот оброшник, который носит ладан и в каждом доме зажигает свечи: как только принесут образа и он, до прихода священника, явится осмотреть, все ли в порядке, то нередко падает на пороге, причем из кадила высыпаются горящие уголья».
Вообще, по общему отзыву наших корреспондентов, оброшники напиваются до того, что к вечеру валяются где-нибудь в сенях, на крыльце, а то и просто посреди деревенской улицы. Над такими оброшниками парни не упускают, конечно, случая поиздеваться: они кладут им в рот тертого хрену, завязывают глаза, надевают на голову бабьи повойники и покрывают худыми юбками. Эти злые шутки над пьяными вызывают, конечно, самые строгие внушения со стороны старших, хотя справедливость требует заметить, что и среди женатых мужиков попадаются такие, которые окачивают водой пьяных оброшников или льют им на голову квасную гущу, залепляя нос, глаза, уши. В таком виде оброшники под утро расползаются по селу, ища приюта у какой-нибудь кумы или у хороших знакомых, которые позволят проспаться и смыть с лица и головы всякую дрянь, которой их мазали. Иногда издевательства парней простираются настолько далеко, что шутки их кончаются очень печально. В одном селе, например, они раздели донага мертвецки пьяного дьячка и на всю ночь оставили его лежать на холодной сырой земле — результатом чего была сильнейшая простуда, а затем и смерть несчастного.
Чтобы закончить характеристику пасхальных молебнов, необходимо еще упомянуть, что иконы на ночь приносятся на хранение или в училище, или в дом какого-нибудь зажиточного и уважаемого крестьянина, который обыкновенно сам напрашивается на эту честь и просит священника: «Батюшка, отпусти ко мне Богородицу ночевать». Нередко случается, что по ночам в помещении, где хранятся иконы, прихожане уже сами от себя устраивают нечто вроде всенощного бдения: старухи со всей деревни, богомольные мужики и девушки, вымаливающие хороших женихов, собираются сюда и возжигают свечи, поют молитвы и коленопреклоненно молятся Богу. Б прежнее время сюда же приносились так называемые кануннички (маленькие кувшинчики с медом), которые ставились перед образами на стол для поминовения умерших. Кануннички ставились с большими свечами, и бабы при этом рассуждали так, что все, мол, главные боги (образа) здесь налицо и если им зажечь по свечке каждому, то они сразу как начнут молиться за покойничка, так уж непременно вымолят для него у Господа прощение. Кануннички, по всей вероятности, — изобретение раскольников, которые в былое время охотно приносили к образам и свои кувшинчики и простаивали на молитве с православными всю ночь. Но теперь кануннички строжайшим образом запрещены высшими духова ными властями и повсеместно вышли из употребления. Пока духовенство не отслужило у крестьянина в доме молебна, ни он, ни его домочадцы ни под каким видом не смеют предаваться никаким праздничным развлечениям — это считается за большой грех. Но затем, когда «иконы прошли», в деревне начинается широкий пасхальный разгул. Взрослые «гостюют» друг у друга, без меры пьют водку, поют песни и с особенным удовольствием посещают колокольню, где и трезвонят с раннего утра до 4—5 часов вечера. Посещение колокольни вообще считается излюбленным пасхальным развлечением, так что в течение всей светлой седмицы на колокольне толпятся парни, девушки, мужики, бабы и ребятишки: все хватаются за веревки и подымают такой трезвон, что батюшка то и дело посы¬лает дьячков унять развеселившихся православных и прогнать их с колокольни. Другим специально пасхальным развлечением служит катание яиц и отчасти качели и игра в орлянку и карты. Катают яйца преимущественно ребятишки, да разве еще девушки, которые соскучились без хороводов и песен (на Пасху светские песни и хороводы считают неприличием и даже грехом). Зато на качелях катаются решительно все. Где-нибудь в конце деревенской улицы парни устраивают так называемые «обчественные» качели (в складчину), и возле этих качелей образуется нечто вроде деревенского клуба: девушки с подсолнухами, бабы с ребятишками, мужики и парни с гармониками и «тальянками» толпятся здесь с утра до ночи; одни только глядят да любуются на чужое веселье, другие веселятся сами. Первенствующую роль занимают здесь, разумеется, девушки, которые без устали катаются с парнями. Но так как толпа почти всегда приходит сюда изрядно подвыпивши и так как качели раскачиваются не самими катающимися, а зрителями, то очень нередки случаи, когда от пьяного усердия доска с катающейся парочкой перелетает через перекладину и происходят несчастья — увечья и даже смерть.
Что касается игры в орлянку и в карты, то обе эти забавы с каждым годом все более и более проникают в деревню и под влиянием отхожих промыслов и трактирного просвещения положительно становятся излюбленными играми не только молодежи, но и взрослых мужиков (об этом смотри подробности в главе «Святки»). Наконец, из числа пасхальных развлечений деревенского народа нельзя также не указать на обязательное приглашение в гости кумовьев и сватов. В этом отношении Пасха имеет много общего с масленицей, когда точно так же домохозяева считают долгом обмениваться визитами со сватами. Но на Пасху приглашают даже будущих сватов, т.е. родня обрученных жениха и невесты приглашает друг друга в гости, причем, как и на масленицу, во время обеда и всякой трапезы жениха с невестой сажают рядом в красном углу, поят их обоих водкой и вообще делают центром общего внимания. Обычай требует при этом, чтобы жених ухаживал за невестой, но так как ухаживание это носит, так сказать, ритуальный характер, то естественно, что в нем много натянутости и чего-то деланного, почти фальшивого: жених называет невесту обязательно на «вы», по имени-отчеству, или просто «нареченная моя невеста», сгребает руками сласти с тарелки и потчует ими девицу, а после обеда катается с нею по селу, причем опять-таки обычай требует, чтобы нареченные жених и невеста непременно катались, обнявшись за талию: он ее, а она его.
Как самый большой и наиболее чтимый христианский праздник, Пасха, естественно, группирует вокруг себя целый цикл народных примет, обычаев, суеверий и обрядов, не известных церкви, но пользующихся большой популярностью в темной среде деревенского люда. Общая характерная черта всех этих народных праздников есть все то же двоеверие, которым и доныне пропитаны религиозные понятия русского простолюдина: крестная сила хотя и побеждает нечистую силу, но и до сих пор эта побежденная и поверженная во прах темная сила держит в своей власти робкие умы и наводит панический ужас на робкие души.
По мнению крестьян, в пасхальную ночь все черти бывают необычайно злы, так что с заходом солнца мужики и бабы боятся выходить на двор и на улицу: в каждой черной кошке, в каждой собаке и свинье они  видят оборотня, черта, перекинувшегося в животное. Даже в свою приходскую церковь мужики избегают ходить в одиночку, точно так же, как и выходить из нее. Злятся же черти в пасхальную ночь потому, что уж очень им в это время солоно приходится: как только ударит первый колокол к заутрене, бесы как груши с дерева сыплются с колокольни на землю, «а с такой высоты сверзиться, — объясняют крестьяне, — это тоже чего-нибудь да стоит». Сверх того, как только отойдет заутреня, чертей немедленно лишают свободы: скручивают их, связывают и даже приковывают то на чердаке, то к колокольне, то во дворе, в углу. Чертям это, разумеется, не нравится, тем более что заклятые враги их, православные люди, любят посмотреть, как мучаются привязанные черти, а посмотреть они имеют полную возможность, если только догадаются прийти на чердак или в темный угол двора с той самой свечой, с которой простояли пасхальную утреню. Можно, впрочем, обойтись и без свечи, с той только разницей, что тогда не увидишь, а только услышишь мучения нечистой силы, так как в ночь на светлое воскресенье чертей принудительно замуровывают в церковные стены, где они «шустятся», т.е. возятся и мечутся, не будучи в состоянии убежать из тягостного плена. Наконец, в распоряжении людей имеется и еще один способ поглумиться над нечистой силой: для этого стоит только выйти с пасхальным яйцом на перекресток дорог и покатать яйцо вдоль по дороге — тогда черти непременно должны будут выскочить и проплясать трепака. Само собою разумеется, что чертям в светлую Христову ночь бывает совсем не до пляски — им в пору бы удавиться, а тут, по капризу деревенского озорника, изволь пускаться в пляс и потешать его.
В таком же затруднительном положении бывают в пасхальную ночь и ведьмы, колдуны, оборотни и прочая нечисть. Опытные деревенские люди умеют не только опознавать ведьм, но могут даже с точностью определить весь их наличный состав в деревне: для этого нужно только с заговенным творогом встать у церковных дверей и держаться за дверную скобу — ведьмы будут проходить, и по хвостам их можно сосчитать всех до единой.
Что касается колдунов, то опознавать их еще легче — не надо даже за дверную скобу держаться, а достаточно во время пасхальной заутрени обернуться и поглядеть на народ: все колдуны будут стоять спиной к алтарю.
Другая группа пасхальных суеверий раскрывает перед нами понятия крестьянина о загробной жизни и о душе. Повсеместно существует убеждение, что всякий, кто умрет в светлую седмицу, беспрепятственно попадет в рай, какой бы грешник он ни был. Столь легкий доступ в царствие небесное объясняется тем, что в пасхальную неделю врата рая не закрываются вовсе и их никто не охраняет. Поэтому деревенские старики и в особенности старухи мечтают как о величайшем счастии и просят у Бога, чтобы он даровал им смерть именно в пасхальную седьмицу.
Наряду с тем в крестьянской среде глубоко укоренилось верование, что в пасхальную ночь можно видеться и даже беседовать со своими умершими родственниками. Для этого следует во время крестного хода, когда все богомольцы уйдут из церкви, спрятаться в храме со страстною свечкою так, чтобы никто не заметил. Тогда души умерших соберутся в церковь молиться и христосоваться между собою, и тут-то и открывается возможность повидать своих усопших родственников. Но разговаривать в это время с ними нельзя. Для разговоров есть другое место— кладбище. Вот что сообщила на этот счет одна старушка-черничка нашему пензенскому корреспонденту из Городищенского уезда: «Я, батюшка мой, почитай, каждый год хожу на кладбище и окликаю покойничков, и всегда они мне ответ подают. Только страшно это: покойники говорят подземельным голосом, и мурашки по телу у меня так и забегают, так и забегают, как только они голос подадут. Случается, говорят они глухо, тихо, а случается, как скажут — словно гром ударил». «Но всегда они вам отвечают?» — допытывался наш корреспондент. «Всегда, батюшка, всегда. Только, конечно, к ним, к покойникам-то, надо подходить умеючи, нельзя зря лезть. Чтобы с ними поговорить да побеседовать, надо вот что сделать: после причастия, в великий четверг, не нужно ничего есть до самого разговенья Пасхи; всю пятницу и субботу надо провести в молитве и молчании, потому, если это не исполнить, то покойники ни за что голоса не подадут. А как отойдет заутреня, то нужно идти на кладбище и первым долгом помолиться Богу, потом сотворить три земных поклона, лечь на землю и что только есть духу громким голосом кричать: «Христос воскресе, покойнички!» Вот на это мертвецы и откликнутся: «Воистину воскресе, бабушка». И уже после этого подходи к любой могилке и спрашивай о чем хочешь, — мертвец непременно ответ даст и никогда не соврет, всю правду скажет. Но я, одначе, никогда их не распытывала, а только похристосуешься, и марш домой: робость на меня нападала».
Особняком от этих суеверий стоит целая группа пасхальных примет, которые можно назвать хозяйственными. Так, наш народ твердо убежден, что пасхальные яства, освященные церковною молитвою, имеют сверхъестественное значение и обладают силой помогать православным в трудные и важные минуты жизни. Поэтому все кости от пасхального стола тщательно сберегаются: часть из них зарывается в землю на пашнях с целью предохранить нивы от градобития, а часть хранится дома и во время летних гроз бросается в огонь, чтобы предотвратить удары грома. Точно так же повсеместно сохраняется головка освященного кулича для того, чтобы домохозяин, выезжая в поле сеять, мог взять его с собой и съесть на своей ниве, чем обеспечивает прекрасный урожай*. Но урожай обеспечивается точно так же и теми зернами, которые во время пасхального молебна стояли перед образами: поэтому богобоязненный домохозяин, приглашая в свой дом батюшку «с богами», непременно догадается поставить ведра с зернами и попросить батюшку окропить их святой водою.
Наряду с крестьянами-домохозяевами создали свой цикл примет и бабы-хозяйки. Так, например, во всю светлую неделю каждая хозяйка должна непременно прятать все освященное съестное таким образом, чтобы ни одна мышь не могла взобраться на пасхальный стол, потому что если мышь съест такой освященный кусо-

* В некоторых местностях обычай брать в поле головку пасхи превратился даже в своеобразный ритуал. Когда настанет ржаной сев, хозяин встает на заре, умывается и молится Богу, а хозяйка покрывает скатертью стол, приносит головку пасхи, ковригу хлеба, ставит соль и, собрав всех домашних, зажигает свечку, после чего все присутствующие кладут по три земных поклона и просят у Бога: «Зароди нам, Господи, хлебушка». Затем головка пасхи заворачивается в чистую тряпочку и торжественно передается хозяину, который и уезжает с ней в поле.

чек, то у нее сейчас вырастут крылья и она сделается Летучей мышью.
Точно так же во время пасхальной утрени хозяйки наблюдают: какая скотина в это время лежит смирно — та ко двору, а которая гомозится и ворочается — та не ко двору. Во время пасхальной же заутрени крестьянки имеют обыкновение «шугать» с насеста кур для того, чтобы куры не ленились, а пораньше вставали да побольше яиц несли. Но едва ли не наибольший интерес представляет обычай изгнания из избы клопов и тараканов, точно так же приуроченный к первому дню Пасхи*. Делается это таким образом: когда хозяин придет после обедни домой, он не должен входить прямо в избу, а должен сперва постучаться. Хозяйка же, не отворяя дверей, спрашивает: «Кто там?» «Я, хозяин твой, — отвечает муж, — зовут меня Иван. Ну что, жена, чем разговляться будем?» «Мы-то разговляться будем мясом, сметаной, молоком, яйцами». «А клопы-то чем?» «А клопы клопами». Крестьяне уверены, что, подслушав этот диалог, клопы или испугаются и убегут из избы, или набросятся друг на друга и сами себя съедят. Есть еще и другой, более упрощенный способ изгнания клопов и всяких паразитов: когда хозяева идут от обедни с пасхами, какая-нибудь старуха берет веник и кричит: «Прусаки и тараканы и всякая гадина, выходитя вон из избы — святая пасха идет». Это восклицание должно быть повторено три раза, причем старуха усиленно метет веником к порогу и трижды машет им за порог. Когда же пасха придет уже на порог, старуха швыряет веник за порог, как можно дальше, и тем самым намечает путь для всякой избяной нечисти.

* Об этом см. также статью «Семен Летопроводец».

Что касается деревенских девушек, то и у них имеются свои пасхальные приметы, так, например, в дни святой Пасхи не берут соли, чтобы руки не потели, умываются водою с красного яйца, чтобы быть румяной, притом становятся на топор, чтобы стать крепкой (топор, говорят, удивительно помогает, и девушка делается такой крепкой, что, по пословице, «хоть об дорогу ее бей — а ей все нипочем»). Сверх того, девушки верят, что все обычные «любовные» приметы на Пасху сбываются как-то особенно верно: если, например, девица ушибет локоть, то уже непременно ее вспомнит милый; если во щи упадет таракан или муха — наверняка жди свидания; если губа зачешется — не миновать поцелуев; если бровь чесаться станет — будешь кланяться с милым. Даже лихие люди — воры, бесчестные игроки в карты и пр. — и те создали своеобразные приметы, приуроченные к Пасхе. Боры, например, употребляют все усилия, чтобы во время пасхальной заутрени украсть какую-нибудь вещь у молящихся в церкви, и притом украсть так, чтобы никому и в голову не пришло подозревать их, — тогда смело воруй целый год, и никто тебя не поймает. Игроки же, отправляясь в церковь, кладут в сапог под пятку монету, с твердой надеждой, что эта мера принесет им крупный выигрыш. Но чтобы сделаться непобедимым игроком и обыгрывать наверняка всех и каждого, нужно, отправляясь слушать пасхальную заутреню, захватить в церковь карты и сделать следующее святотатство: когда священник покажется из алтаря в светлых ризах и в первый раз скажет «Христос Воскресе», пришедший с картами должен ответить: «Карты здеся». Когда же священник скажет во второй раз «Христос Воскресе», безбожный картежник отвечает: «Хлюст здеся» — и в третий раз: «Тузы здеся». Это святотатство, по убеждению игроков, может принести несметные выигрыши, но только до тех пор, пока святотатец не покается. Наконец, и охотники точно так же имеют свои пасхальные приметы, которые сводятся к одному главному требованию: никогда не проливать крови на великие дни светлой седьмицы, когда вся тварь земная вместе с людьми радуется Христову Воскресению и по-своему славит Бога. Нарушители этого христианского правила подчас жестоко наказываются Богом, и бывали случаи, когда охотник, снарядившись на охоту, или нечаянно убивал себя, или не находил дороги домой и без вести пропадал в лесу, где его мучила нечистая сила.
Чтобы закончить характеристику пасхальных суеверий, обычаев и примет, необходимо еще остановиться на той группе их, которая связана с пасхальным яйцом. Наши крестьяне повсеместно не знают истинного значения и символического смысла красного яйца и даже не догадываются, что оно знаменует собой мир, обагренный кровью Христа и через то возрождающийся для новой жизни. Объясняя происхождение этого христианского символа по-своему, крестьяне говорят, что яйцо ввели в употребление еще первые апостолы. «Когда Пилат распял Христа, — рассказывают они, — то апостолы очень испугались, что Пилат и до них доберется, и, чтобы смягчить его сердце, накрасили яиц и принесли ему, как еврейскому начальнику, в подарок. С тех пор и пошел обычай красить на Пасху яйца». В других местностях (например, в Ярославской губернии) крестьяне, объясняя происхождение пасхального яйца, подходят ближе к истине, хотя далеко не все себе уясняют. «Перед Пасхой, — говорят они, — Христос был мертв, а потом в пользу христиан воскрес. Вот и яйцо точно так же: оно мертвое, а, между прочим, из него может живой цыпленок выйти». Но на вопрос, почему же яйцо окрашивается в красный цвет, те же ярославские мужики отвечают: «Так ведь и сама Пасха красная, в священном писании прямо ведь сказано: «пасха красная, праздник из праздников». Ну, окроме того, и звон пасхальный тоже зовется красным». Зато несравненно обстоятельнее и подробнее отвечают крестьяне на вопрос о тех приметах, какие связаны с пасхальным яйцом. Таких примет целое множество. Нельзя, например, есть яйцо и выбрасывать (а тем более выплевывать) скорлупу за окошко на улицу, потому что на протяжении всей светлой седьмицы сам Христос с апостолами, в нищенских рубищах, ходит по земле, и по неосторожности в него можно попасть скорлупой (ходит же Христос с целью наблюдать, хорошо ли православные исполняют его завет — оделять нищую братию, и награждает тороватых и щедрых, а скупых и немилостивых наказывает). Затем крестьяне повсюду верят, что при помощи пасхального яйца души умерших могут получить облегчение на том свете. Для этого надо только сходить на кладбище, трижды похристосоваться с покойником и, положивши на его могилу яйцо, разбить его потом, покрошить и скормить его «вольной» птице, которая в благодарность за это помянет умерших и будет просить за них Бога. При помощи пасхального яйца получают облегчение и живые от всех болезней и напастей. Если яйцо, полученное при христосовании от священника, сохранить на божнице в течение трех и даже двенадцати лет, то стоит только такое яйцо дать съесть тяжело больным — и всю хворь с них как рукой снимет. Помогает яйцо и при тушении пожаров: если человек, отличающийся праведной жизнью, возьмет такое яйцо и троекратно обежит горящее здание со словами «Христос Воскресе», то пожар сразу же утихнет, а затем и прекратится сам собой. Но если яйцо попало в руки человеку сомнительного образа жизни, то пожар никоим образом не прекратится, и тогда остается только одно средство: бросить яйцо в сторону, противоположную направлению ветра и свободную от строений, — тогда ветер утихнет, изменит направление, и сила огня ослабеет настолько, что возможно будет с ним бороться. Но всего больше помогает пасхальное яйцо в земледельческих работах: стоит только во время пасхального молебна зарыть такое яйцо в зерна и затем выехать с этим же яйцом и зерном на посев, чтобы обеспечить себе прекрасный урожай. Наконец, яйцо помогает даже кладоискателям, потому что всякий клад, как известно, охраняется специально приставленной к нему нечистой силой, а завидев человека, приближающегося с пасхальным яйцом, черти непременно испугаются и кинутся врассыпную, оставив клад без всякой защиты и прикрытия, — тогда только бери лопату и спокойно отрывай себе котлы с золотом.
К числу оригинальных пасхальных обычаев, значение которых темно и неясно для народа, относится, между прочим, так называемое «хождение волочебников». Это та же коляда, странным образом приуроченная к Пасхе, с той только разницей, что волочебниками бывают не парни, а преимущественно бабы. Со всего села собираются они толпой и ходят из дома в дом, останавливаясь перед окнами и пискливыми, бабьими голосами распевая следующую песню:


Не шум шумит, не гром гремит,
Христос Воскресе Сын Божий (припев)
Шум гремят волочебники: —
К чьему двору, ко богатому,.
Ко богатому — к Николаеву.
Хозяюшко, наш батюшко,
Раствори окошечко, посмотри немножечко,
Что у тебя в доме деется (и т.д.).
Смысл песни состоит в том, чтобы выпросить что-нибудь у хозяина дома: яиц, сала, денег, молока, белого хлеба. И хозяева в большинстве случаев спешат удовлетворить просьбы волочебников, так как по адресу скупого хозяина бойкие бабы сейчас же начинают высказывать не совсем лесные пожелания: «Кто не даст нам яйца — околеет овца, не даст сала кусок — околеет телок; нам не дали сала — коровушка пала». Суеверные хозяева очень боятся таких угрожающих песнопений, и потому бабы никогда не уходят из-под окон с пустыми руками. Все собранные продукты и деньги идут на специальное бабье пиршество, на которое не допускаются представители мужского пола.
 

РУССКИЕ ПРАЗДНИКИ ОТ СВЯТОК ДО СВЯТОК

ПАСХА (ВОСКРЕСЕНИЕ ХРИСТОВО) — главный праздник православного календаря, установленный в память о Воскресении Иисуса Христа.
Пасха не имеет постоянной даты, а высчитывается по лунному календарю. Празднование начинается в первый воскресный день после полнолуния, наступившего после дня весеннего равноденствия. Если полнолуние падает на субботу или воскресенье, то Пасха празднуется в следующее воскресенье. Обычно же праздник приходится на время с 22 марта/4 апреля по 25 апреля/8 мая.
Евангелия повествуют о том, что в пятницу на Страстной неделе Иисус Христос был распят на кресте и погребен в пещере, расположенной недалеко от места казни. В ночь с субботы на воскресенье Мария Магдалина, поверившая в Христа грешница, и две женщины, пришедшие ко гробу, чтобы омыть и умастить благовониями тело Христа, обнаружили, что гроб пуст. «Когда же недоумевали они о сем, вдруг предстали перед ними два мужа в одеждах блистающих. И когда они были в страхе и наклонили лица свои к земле, сказали им: что вы ищете живого между мертвыми?» (Лк. 24:4—5). Воскресение Иисуса Христа считается всеми христианами величайшим событием, дарующим спасение миру и человечеству. Апостол Павел в Первом послании коринфянам писал: «Если нет воскресения
мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1 Кор. 15: 13—14).
Свое название день Воскресения Иисуса Христа получил от еврейского праздника Пасхи, посвященного исходу израильтян из Египта и освобождению их от рабства. Заимствование названия иудейского праздника объясняется тем, что все трагические события земной жизни Иисуса Христа произошли перед еврейской Пасхой, а Его Воскресение — в ночь на Пасху.
В православной традиции Пасха считается «царем дней», «праздником всех праздников, торжеством всех торжеств». По всей России Пас-

Воскресение Христово (Сошествие во ад). Вторая половина XVI в.
Фрагмент иконы Соловецкого монастыря


Крестный ход на Пасху. 1990-е.
Соловецкий монастырь. Фото

ху отмечали как день великой радости. Главным событием празднества было торжественное богослужение в храме. Пасхальная служба начиналась в ночь с субботы на воскресенье. Первая ее часть называлась полунощница. Она проводилась в память о ночной молитве Иисуса Христа в Гефсиманском саду, предшествовавшей преданию его в руки фарисеев. После чтения молитв и песнопений священник вместе с причтом вносили из середины храма в алтарь плащаницу, которая оставалась там до Вознесения. В полночь раздавался колокольный звон (благовест), одновременно зажигались все свечи и паникадила, священники в светлом облачении, с крестом, светильниками и фимиамом выходили из алтаря и вместе со всеми присутствовавшими в храме пели стихарь: «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангелы поют на небеси, и нас на земле сподоби чистым сердцем Тебе славити», а затем под колокольный звон начинался крестный ход вокруг церкви. По возвращении в храм священник пел тропарь праздника: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ». Затем открывались царские врата, что символизировало открытие Христом райских врат, закрытых для людей после грехопадения Адама и Евы, и начиналась заутреня. Исполнялся канон: «Воскресения день, просветимся людие...», а затем провозглашалась вечная победа Христа над смертью и адом: «Где твое, смерте, жало? Где твоя, аде, победа? Воскресе Христос, и ты низверглся еси. Воскресе Христос, и жизнь жительствует. Воскресе Христос, и мертвый ни един во гробе». После заутрени начиналась праздничная литургия, в конце которой освещался артос — специальный хлеб с изображением креста и тернового венца.
Нарядное убранство храма, множество зажженных восковых свечей, светлые облачения священников, запах ладана, радостные перезвоны колоколов, праздничные песнопения, торжественный крестный ход, возгласы «Христос воскресе!» — все это вызывало у верующих людей радость, ощущение причастности к чуду. После окончания службы прихожане поздравляли друг друга со светлым праздником, трижды целовались и произносили слова, которые говорили друг другу апостолы, узнав о Воскресении Иисуса Христа: «Христос воскресе!» — «Воистину воскресе!», обменивались яйцами, окрашенными в красный цвет.
В праздник Пасхи начиналось разговление после длительного Великого поста (см. Посты). Как правило, это была семейная трапеза, на которой не появлялись гости. На стол, покрытый белой скатертью, ставили крашеные яйца, кулич — высокий хлеб из сдобного теста и пасху (паску) — сладкое блюдо из творога с изюмом, освященные в церкви в Страстную субботу. Красное яйцо в представлении православного человека символизировало мир, обагренный кровью Иисуса Христа и через это возрождающийся к новой жизни. Кулич ассоциировался с телом Господним, к которому должны причащаться верующие. В народном сознании христианское осмысление пасхальной еды соединилось с языческими представлениями о яйце как символе возрождения и обновления, знаке плодовитости и жизненной силы и о хлебе как о живом существе и даже воплощении Бога. Языческим аналогом кулича был хлеб, который выпекали весной перед началом сельскохозяйственных работ и использовали в продуцирующих земледельческих и скотоводческих обрядах, а также свадебный каравай, который, по поверью, мог обеспечить брачной паре многочисленное

Б. М. Кустодиев. Пасхальный обряд. 1916. Масло



Творожная пасха и крашеные яйца. Кулич
потомство. Первым блюдом во время пасхальной трапезы было яйцо, которое разрезалось на кусочки по количеству людей, сидевших за столом. После этого каждый получал по куску кулича и ложке творожной пасхи. Затем на стол ставили остальную праздничную еду, приготовленную хозяйкой, и начиналось радостное застолье.
В народной традиции Пасха отмечалась как праздник обновления и возрождения жизни. Это было обусловлено не только христианской идеей Воскресения Христа и связанной с ней перспективой вечной жизни, но и широким бытованием в народной среде языческих представлений о весеннем пробуждении природы после зимнего сна-смерти, о гибели старого и начале нового времени. Согласно широко распространенным представлениям, каждый человек должен был встретить Пасху обновленным духовно и физически, подготовленным к ней в ходе длительного Великого поста. Перед Пасхой считалось необходимым навести порядок в доме и на улице: вымыть полы, потолки, стены, лавки, побелить печи, обновить киот, отремонтировать ограды, привести в порядок колодцы, убрать мусор, оставшийся после зимы. Кроме того, полагалось изготовить новую одежду для всех членов семьи и вымыться в бане. В Пасху человек должен был отбросить все дурные, нечистые мысли, забыть зло и обиды, не грешить, не вступать в супружеские отношения, которые воспринимались как грех.
С праздником Пасхи связано множество различных поверий. По народным представлениям, день Пасхи настолько чист и свят, что черти и бесы с пасхальным благовестом проваливаются сквозь землю, а их вопли и стоны, вызванные злобой на Воскресение Иисуса Христа, можно слышать во время пасхальной всенощной и всего первого дня Пасхи. Крестьяне верили, что в этот день становится видимым то, чего не увидишь в другие дни, и разрешается попросить у Бога то, что очень хочется. Считалось, что во время пасхальной службы, если перевернуть свечу пламенем вниз, можно увидеть колдуна: он будет стоять спиной к алтарю, а на голове у него будут видны рожки. А если встать у дверей с творогом, то легко будет опознать проходящую мимо и помахивающую маленьким хвостиком ведьму.
Пасха ассоциировалась у русских с чудесным исполнением желаемого. Считалось, что в этот день можно обеспечить себе преуспевание в делах на целый год. Если, например, человек первым придет после пасхального богослужения домой, то для него весь год будет удачным. Если старик в день Пасхи станет расчесывать волосы, то у него будет столько внуков, сколько волос на голове. Если во время литургии девушка шепотом обратится к Богу: «Дай мне жениха хорошего, в сапогах да с калошами, не на корове, а на лошади», то жених посватается уже в ближайшее время. Картежники, по поверью, могли просить у Бога постоянного везения в картах: для этого надо было взять с собой в церковь туз пик — «винный туз» и, когда священник первый раз произносит «Христос воскресе!», ответить «Карты здеся!», во второй раз — «Хлюст здеся!», а в третий — «Тузы здеся!». Удача не покинет свя¬тотатца до тех пор, пока он не раскается в содеянном. Верили, что удача будет обеспечена и вору, если он украдет во время заутрени какой-либо предмет у молящихся людей и при этом не попадется на краже.
Идея воскресения из мертвых легла в основу представлений о том, что в пасхальную ночь на землю приходят души умерших. При желании люди, тоскующие о смерти своих близких, могут увидеть их в церкви на пасхальной службе, выслушать их просьбы и жалобы. После литургии русские крестьяне, несмотря на запреты священников, шли на кладбище христосоваться с покойниками.

Пасхальные открытки. Конец XIX — начало XX в.


Продолжением дня Пасхи была Пасхальная (светлая) неделя, длившаяся восемь дней, до Фомина воскресенья включи¬тельно.
ПАСХАЛЬНАЯ НЕДЕЛЯ (СВЕТЛАЯ, ВЕЛИКАЯ, ВЕЛИКО-ДЕНСКАЯ, КРАСНАЯ НЕДЕЛЯ, СВЕТЛАЯ СЕДМИЦА) — праздничная неделя, которая начиналась в Пасху, а заканчивалась на восьмой день, в Фомино воскресенье.
Традиция празднования Пасхи в течение всей следующей за ней недели была связана с представлениями православных людей о том, что в день Воскресения Иисуса Христа солнце, взойдя на небо, опустилось за горизонт лишь в Фомино воскресенье.
В православных храмах каждый день совершалась пасхальная литургия, начинавшаяся пением тропаря праздника со стихирами 68-го псалма: «Воскликните, Господеви вся земля, пойте же имени Его, дадите славу хвале Его. Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущым во гробех живот даровав». Царские врата алтаря и дьяконские двери все это время оставались открытыми в знак того, что воскресший Христос открыл для верующих двери Царства Небесного, закрытые для первых людей после их грехопадения. В алтаре на престоле лежала плащаница как знак того, что Иисус Христос находится на земле сорок дней. После литургии под колокольный звон шел крестный ход вокруг церкви с крестом в знак радости и торжества о победе Иисуса Христа над смертью и адом. В Пасхальную субботу после литургии всем присутствовавшим в храме раздавались кусочки освященного в Страстную субботу артоса — большого хлеба с изображением креста и тернового венца или образа Христа. Этот ритуал восходит к евангельскому повествованию о том, что во время Тайной вечери Иисус Христос завещал апостолам: «Сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19).
В Пасхальную неделю обычно проводились обходы селений церковным причтом. Крестный ход, во главе которого шли богоносцы (оброшники, заветники) с иконами и хоругвями, а за ними священники, дьяконы, псаломщики, был довольно торжественным. Это был особый обход, которого ждали все крестьяне, так как в этот день, единственный в году, выносили запрестольные образа. Под пение праздничного тропаря процессия вместе с присоединявшимися к ней людьми подходила к часовне, где священник служил молебен, а затем все направлялись

Крестный ход на Пасхальной неделе.
Начало XX в. Север Европейской
России. Фото

к первому дому, где их уже ждали. Для встречи священника около дома или в доме готовили стол с пасхальными яйцами и куличом Священник служил молебен, кадил, кропил все вокруг святой водой, а затем процессия направлялась к следующему дому. После обхода всех домов иконы передавали крестьянам-богоносцам, пришедшим за ними из следующей деревни. Если было уже поздно отправляться в путь, то все оставались на ночлег в той деревне, где их застал вечер, а иконы ставили в часовню или в избу человека, отличавшегося особой набожностью. Всю ночь около них находились старухи, которые пели тропарь праздника и читали акафист — хвалебные молитвы и песнопения в честь Иисуса Христа и Богородицы. Принято было также приносить к образам канунчик — небольшой кувшинчик с медом и двумя восковыми свечками, прикрепленными к его тулову, свечки горели всю ночь на помин усопших. Если приход был большой, то священники обходили деревни несколько дней. До «прихода икон» не полагалось веселиться, петь, громко смеяться, так как время считалось святым. Веселье начиналось после того, как молебен заканчивался, а «иконы уходили».
Пасхальные молебны, по убеждению русских крестьян, должны были способствовать благополучию семьи и хозяйства. Именно поэтому по



А. А. Попов. Балаганы в Туле на Святой неделе. 1873. Масло

ходу молебна проводилось множество дополнительных обрядовых действий, направленных на его достижение. Так, например, считалось необходимым тщательно хранить скатерть с остатками воска, лежавшую на столе во время молебна, так как она якобы снимала материнское проклятие; перед молебном под скатерть насыпали соль, которая, по поверью, после этого приобретала лечебные свойства; около стола ставили кадушки с семенами ржи, пшеницы, овса, гороха, картофеля, чтобы они приобрели хорошую всхожесть. В некоторых деревнях даже полагалось после молебна, совершенного на полях, покатать по земле священника, чтобы «снопы были тяжелые, посевы тучные». Эти действия объяснялись тем, что на Пасхальной неделе Господь на радостях дает людям благодать и что священник, как посредник между Богом и людьми, может содействовать им в ее получении.
Пасхальные молебны, как считалось, способны были защитить людей от бед и несчастий. В деревнях северной и средней полосы Европейской России, кроме крестного хода с молебнами, устраивались дополнительные обходы села, называвшиеся «петь Христа». Девушки и женщины, объединившись в небольшие группы, с иконами и зажженными свечами, под пение пасхального тропаря обходили село, заходили после приглашения в дома, где читали молитвы и пели тропарь.
Характерной чертой народной обрядности Пасхальной недели было поминание усопших предков. Поминание предков не согласовывалось с практикой церковных поминаний, которые на Пасхальной неделе не проводились, так как противоречили духу праздника — радости по случаю Воскресения из мертвых Иисуса Христа, Однако, согласно народным представлениям, в Пасхальную неделю души усопших временно возвращаются на землю, чтобы вместе с живыми порадоваться празднику. Поминальными днями этой недели были первый (второй) день Пасхи и Пасхальный четверг. В эти дни полагалось навещать усопших родственников на кладбище, христосоваться с ними и приглашать их к праздничному застолью. Верили, что умершие, получив приглашение, приходили в дома, садились за столы, ели и пили вместе с живыми, стояли в церкви на праздничной литургии. В эти дни крестьяне оставляли для них незапертыми двери домов; вывешивали на окна полотенца, чтобы души умерших могли на них отдыхать; старались ничего не шить, чтобы не зашить им глаза; не стирали, чтобы не замутить воду перед умершими; не причитали и не плакали на кладбище, чтобы не мешать покойникам радоваться Воскресению Иисуса Христа и тем самым не разрушить их надежду на собственное воскресение. Землю усопшие покидали, по распространенным представлениям, в Фомино воскресенье или в Радуницу.

К. И. Кольман. Балаганы и качели. 1820-е. Акварель



Е. М. Корнеев. Пасхальный стол в Тобольске. 1810—1812. Акварель

В Пасхальную неделю, которая считалась началом возрождения, обновления жизни, проводилось много обрядовых действий, связанных с заключением браков. Их инициаторами и главными участниками были холостая молодежь и молодожены. С Пасхальной недели начинались весенне-летние гулянья парней и девушек. Пасхальная неделя была также временем, когда в русских деревнях проходили смотры невест. Это происходило по-разному в разных деревнях. Например, в Печорском уезде Архангельской губернии девушки, надев самый красивый наряд, выходили на сельскую улицу для игры в бачу. Бача представляла собой длинную, украшенную росписью палку, которой надо было сбить установленную на земле деревянную фигурку. Игра собирала большое количество людей, желавших посмотреть на девушек. В Орловской губернии девушки, надев первый раз женскую одежду — понёву, отправлялись на луг жарить яичницу и веселиться без участия парней. В Рязанской губернии девушки, вступившие в брачный возраст, приглашались на площадь перед церковью. Там они стояли некоторое время всем напоказ, а затем катались по селу на лошадях. При этом их «предлагали» в невесты каждому встретившемуся мужчине.
В Пасхальную неделю девушки совершали различные магические действия, направленные на приближение сватовства и замужества Так, мечтая поскорее выйти замуж, девушка должна была в день Пасхи первой попасть на колокольню и первой ударить в колокол.
Во время Пасхальной недели во многих областях устраивались смотры молодоженов, проводились обряды, закреплявшие их новый социальный статус. Во Владимирской губернии, например, молодожены подходили к собравшимся у их дома замужним женщинам и давали им в качестве «вступительного» пирог и яйца. В Костромской губернии замужние женщины, собравшись группой, приходили к дому молодоженов и требовали, чтобы новобрачная их впустила. Та открывала им дверь и говорила: «Соседушки, голубушки, меня любите и жалуйте, к себе примите в подруженьки». После этого все входили в дом и угощались праздничной едой. Однако особенно ярко проходило оглашение нового статуса молодых в деревнях Верхнего Поволжья во время обряда, называвшегося вьюнины. В величальных песнях, которыми окликали молодых под окнами их дома, обозначалась главная цель брака — умножение человеческого рода:
Во корнях тех дерев Горностай гнездо свивал, Горностай гнездо свивал Да малых деток выводил.
Вся Пасхальная неделя посвящалась развлечениям: ездили друг к другу в гости, угощались хорошей скоромной едой. Однако излишеств в еде и питье, великого общедеревенского разгула с драками, характерного для престольных праздников, в эти светлые, как их называли люди, дни не было. Праздничная трапеза проходила весело, радостно, но одновременно чинно и достойно. В Пасхальную неделю на деревенских улицах собиралось много народа: гуляли, демонстрируя себя, своих детей, свои наряды, разглядывая других гулявших, пели песни.
Катание яиц — игра, характерная для весенне-летнего периода года.
Игры с крашеными яйцами начинались обычно в Пасху, продолжались всю Пасхальную неделю, а иногда — вплоть до Вознесения. Суть игры состояла в том, что крашеное яйцо скатывали по наклонно поставленному деревянному лотку или по



Катание яиц. 1980-е. Фото

Н. А. Кошелев. Дети, катающие пасхальные яйца. 1855. Масло

земле с невысокой горки. Внизу были полукругом расставлены яйца всех участников игры. Каждый участник, отправляя свое яйцо вниз, должен был сбить с места чье-нибудь яйцо. Если ему это удавалось, то он присваивал сбитое яйцо себе и продолжал игру, если нет — в игру вступал другой участник, а неудачно скатившееся яйцо оставалось на кону. Эта игра была довольно азартной и могла продолжаться по нескольку часов. Некоторым ловким парням и мужикам удавалось набрать за игру до двух-трех десятков яиц.
Катание яиц было известно также и в другие весенне-летние дни. В деревнях Верхнего и Среднего Поволжья во время праздника в честь языческого бога Ярилы, приходившегося на Петровское заговенье, парни и девушки, расположившись парами, толкали яйца по земле друг другу. Катание яиц в Петровское заговенье в разных вариантах было известно и на северо-востоке России, и в Сибири.
В XIX в. катание яиц представляло собой веселую забаву с участием большого количества людей. Однако в древности эта игра входила в комплекс магических действий, связанных с пробуждением и оплодотворением земли. Так, во многих местностях России существовал обычай в день Вознесения катать яйцо по озими в надежде на хороший урожай.
Качели — праздничное развлечение молодежи.
Это развлечение было очень популярно во время Пасхальной недели. «Где-нибудь в конце деревенской улицы парни устраивают так называемые „обчественные качели" (в складчину) и возле этих качелей образуется нечто вроде деревенского клуба: девушки с подсолнухами, бабы с ребятишками, мужики и парни с гармониками и „тальянками" толпятся здесь с утра до ночи; одни только глядят да любуются на чужое веселье, другие веселятся сами. Первенствующую роль занимают здесь, разумеется, девушки, которые без устали катаются с парнями» (Максимов 1996, 216). На качелях сидели или стояли девушки, которых раскачивали парни. В благодарность парни получали от девушек крашеные яйца. В Орловской губернии парни, посадив девушку на качели, били ее по коленкам веткой, требуя сказать, кого она любит. В Вятской и Нижегородской губерниях девушку качали до тех пор, пока она не называла имени своего жениха. Все эти действия сопровождались качальными припевками:

На святой неделюшке

Повесили качелюшки,

Сначала покачаешься,

Потом повенчаешься.

Гулянье — весенне-летнее сборище молодежи в свободное от работ время.
Гулянья проходили на деревенской улице, на площади села или за околицей деревни. Они начинались обычно с Пасхальной недели и продолжались до Петрова дня, с перерывом на Петровский пост. После этого гулянья проходили очень редко, а к Успению вообще прекращались. Гулянья в основном устраивались в праздничные и воскресные дни, а иногда и в будни и продолжались зачастую вплоть до утренней зари. Обычно на них приходили парни и девушки одной деревни или группы окрестных деревень.
В гуляньях участвовали только девушки и парни брачного возраста

Д. А. Аткинсон. Качели. 1800-е. Гравюра
Д. А. Аткинсон. Качели. 1803. Акватинта


и лишь в некоторых областях — молодожены в первый год их совместной жизни. Считалось, что холостая молодежь должна обязательно участвовать в гуляньях. Нарушение этого правила порицалось общественным мнением и даже рассматривалось как большой грех, за который можно поплатиться безбрачием, бездетностью или ранним вдовством.
Поведение молодежи на гулянье соответствовало выработанной на протяжении многих веков традиции. Молодцам полагалось демонстрировать ухарство, силу, ловкость, острословие, щегольство. Девицы должны были держаться скромно, с достоинством, но при этом быть веселыми, в меру общительными. Соблюдение этических правил поведения на гуляньях доверялось самой молодежи, но со стороны контролировалось деревенским обществом. Все гулянья проходили обычно в присутствии зрителей, которые, не вмешиваясь в молодежную игру, с интересом следили за ее ходом, одобряя или не одобряя поведение гуляющих.
Весенне-летние гулянья начинались обычно торжественным шествием девушек брачного возраста по главной улице села или деревни. Нарядно одетые девушки прогуливались под пение протяжных песен. За этим шествием наблюдали парни, собиравшиеся небольшими группами, а также все детское и взрослое население села. Это была своего рода демонстрация девушек, созревших для брака, своеобразная выставка деревенских невест.
Весенне-летние гулянья молодежи проходили в два этапа. Первый этап, начинавшийся с Пасхальной недели, продолжался до Троицы. В первые две-три недели поведение парней и девушек носило сдержанный характер. Девушки несколько сторонились парней, которые также старались не навязывать им своего общества. Из развлечений в это время главными были качели и хороводы. Хороводы водили девушки, парни входили в них только по приглашению. Среди хороводов выбирались игровые, в которых раскрывалась тема сеяния, роста, созревания. Например, в хороводе «Мак» шедшие по кругу девушки в песне рассказывали, как выращивается мак, а девушка, находившаяся в его середине, жестами показывала, как это происходит. В играх и хороводах на этом этапе совершенно отсутствовала любовная тематика.
Такое целомудренное поведение молодежи соответствовало состоянию окружающей их природы: солнце грело не очень сильно, воздух был прозрачен, почки на деревьях еще только


И. Кокере. Русская пляска. 1812.

Гравюра с рис. Е. М. Корнеева

Хоровод. Начало XX в. Фото

набухали, трава едва появлялась. К Троице, праздновавшейся обычно в начале июня, солнце уже ярко светило на небе, лес покрывался листвой, появлялись первые цветы и травы, стояли в цвету плодовые деревья, птицы вили гнезда. В атмосфере расцвета природы молодежные гулянья постепенно наполнялись эротическим  содержанием. В игры девушек начинали активно включаться парни. Они уже не стояли в стороне, наблюдая девичьи хороводы, а были равноправными партнерами. В хороводах главное место занимала любовная тематика, в них рассказывалось о начале любовной игры между девицей и молодцем. Так, в хороводе «Заинька» парню-«заиньке», стоящему в центре хороводного круга девушек, предлагалось выбрать себе в невесты девушку: «Три сестрицы стоят, три лебедушки, как одна в тафте, другая в камче, на третей сестрице золотой венец». Парень выбирает одну:

Уж я Настеньку люблю,
Она уборчиста,
Она уборчиста — разговорчиста,
На ней платьице надето —
Точно шелково,
Раздуваечка баска —
Целоваться три разка.

После этого парень и девушка должны были поцеловаться «три разка» и уступить место другому «заиньке».
Игры в выбор невесты пользовались очень большой популярностью. Среди них практически по всей России была известна игра с одноименным названием — «Выбор невесты». Девушки становились в два ряда, образуя коридор, по которому подбоченясь ходил «молодец удалой». Затем он выбирал одну девушку, брал ее за руку и расспрашивал подруг о ее достоинствах. Если отзывы были благоприятные, то парень с девушкой целовались и считались поженившимися. Такая выбранная во время игры пара называлась почетной. Почетник и почетница составляли друг с другом пару на весь период весенне-летних гуляний.
Второй этап молодежных гуляний начинался с Троицы и продолжался до Петрова дня. Это было время, когда природа находилась в полном расцвете: созревали травы, колосилась рожь, появлялись плоды на деревьях, птицы выводили птенцов, а солнце, по поверью, вступало в брак с землей. Сближение парней и девушек на гуляньях достигало наивысшей точки. Игрища на Иванов день — день летнего солнцеворота — и особенно на Петров день носили ярко выраженный языческий характер. Все игры сопровождались поцелуями. В хороводе «Любушка», например, парень уговаривал девушку стать его любушкой и рассказывал, как им хорошо будет «играть друг с другом». Парные и коллективные пляски носили в это время откровенно эротический характер. Например, парная пляска «Голубец» заканчивалась имитацией полового акта. Хороводам и пляскам соответствовали песни и частушки эротического характера:

Ой, Семеновна, Расфуфыриста.

А я спал с тобой Раз четыреста!

По деревне мы идем,

Всем подарки раздаем:

Кому — сына, кому — дочь,

Надо девушкам помочь.
Мой миленок — озорник.

Ко мне в форточку проник,

Сделал все, что захотел,

И обратно улетел.

В этот период гуляний в хороводы зачастую приглашались и молодухи — женщины первого года брака. Молодуху ставили в середину хоровода. Она обращалась к присутствующим со словами:

Д. А. Аткинсон. Голубец. 1804. Офорт


«Низко кланяюсь красным девушкам, молодым молодушкам, молодцам холостеньким, дедушкам, дядюшкам, бабушкам, тетенькам! Сватам и свахам, всем одним махом! Прошу принять меня к себе». Затем молодуха кланялась на все четыре стороны по три раза: первый поклон был поясной, второй — ниже пояса, третий — до земли. На третьем поклоне девушки начинали петь величальную молодухе. После величальной она должна была благодарить: «Благодарим покорно, красные девушки, молодые молодушки. У сех вас поравнено, у сех за едино. За ваше угощение сорок одно почтение! Маленький поклончик примите, а большой поболе подождите». Этот обычай рассматривался как символический прием молодухи в деревенское общество, знакомство ее с деревней и деревни с ней.
Весенне-летние гулянья замирали после Петрова дня. Последний день гуляний назывался прощальным. Все кланялись друг другу, прощаясь до будущей весны.


Быт русского народа

ПАСХА

ПАСХА В ВЕТХОЗАВЕТНОЙ ЦЕРКВИ
ветхозаветной церкви пасха (от еврейского слова пасах) означает обход, потому что ангел-истребитель, поразивший смертию египетских первенцев во всем царстве в одну ночь, миновал дома израильские. Истребление первенцев заставило фараона Рамзеса отпустить евреев в обетованную землю (Палестину) под предводительством Моисея (1570 до Р. X.). Перед исходом из Египта каждый хозяин из евреев должен был заколоть по воле Божией непорочного и без всяких недостатков однолетнего агнца и испечь его целого на огне. Где семейство было малочисленное, что не могло съесть всего агнца, то повелевалось пригласить соседа, чтобы ничего не оставалось от ужина. Евреям сверх того приказано было одеться по-дорожному, взять в руки посохи и ожидать дальнейших распоряжений. Кровию же агнца окропились ворота каждого еврейского дома. Этим действием были означены те дома, которые Бог пощадил.

ПАСХА В НОВОЗАВЕТНОЙ ЦЕРКВИ
В новозаветной церкви Пасха есть сам Иисус Христос. В праздник Воскресения Христова благовестят в полночь и зажигают повсюду огни и воскуривают фимиам. На торжественный благовест немедленно стекается народ во храм и возжигает свечи. Священнослужители облекаются в светлые ризы, и в этом великолепном виде исходит церковь во сретение жениху своему, Христу; совершается крестный ход вокруг храма и «Христос Воскресе!» возвещается радостно повсюду. Невидимо открываются райские двери, и в этот день примирения неба и земли делаются все друзьями. «Воскресения день и просветимся торжеством, и друг друга обымем»,— провозглашается постоянно. Царские врата в продолжение семи дней Светлой недели стоят открытыми. Для празднования Пасхи сначала не было определенного
дня, и как она совпадала с еврейскою, то положено совершать ее в первый воскресный день после иудейской или после первого весеннего полнолуния. Такое празднование Пасхи постановлено Никейским собором, бывшим в царствование Константина Великого (325 г.) Пасха никогда не бывает ранее 22 марта и позже 25 апреля.
Приветствие и христосование начинается прежде всего в алтаре между священнослужителями; потом они выходят оттуда с крестом, Евангелием и св. иконами и становятся в один ряд перед царскими вратами, лицом к народу. Тогда предстоящие идут к освященному собору, целуют крест, Евангелие и иконы. Священнослужители приветствуют их: «Христос Воскресе!» Предстоящие отвечают: «Воистину Воскресе!» Целование делается всеобщим, и радостная весть о Воскресении соединяет сердца правоверных узами братства. Взаимное целование соблюдается с точностью патриархальною по губерниям, и не прежде выходят прихожане из церкви, пока все не перецелуются. Суворов, отслушав заутреню и раннюю обедню, становился в ряд со священниками и христосовался со всеми, никого не разбирая. Позади Суворова стояли денщики с корзинами крашеных яиц, и он каждому подавал яйцо, а сам ни от кого не принимал. Всю Святую неделю он угощал всех без разбора пасхою и куличом.

УПОТРЕБЛЕНИЕ КРАШЕНЫХ ЯИЦ В ДРЕВНЕЕ ВРЕМЯ И ЗНАЧЕНИЕ ЯЙЦА МЕЖДУ ЯЗЫЧЕСТВОМ
Азиатские и еврейские народы имели обыкновение еще в древнее время ставить яйца на стол при начале нового года и одаривать ими своих благодетелей. Для этого раскрашивали яйца разными цветами, особенно красным, который у кельтов почитался самым лучшим. В прежние века новый год начинался с весеннего равноденствия, с того самого времени, когда христиане учредили празднование Пасхи, коей присвоено употребление крашенок. Не должно думать, чтобы это введение было установлено без намерения. В Персии, в праздник нового солнечного года, марта 20, жители приветствовали друг друга окрашенными в разную краску яйцами*. Такое обыкновение сохранялось долгое время во Франции, Италии и Испании, и это обыкновение, как некоторые думают, перешло в Европу от жидов. Во время своей Пасхи они ставили на стол круто сваренные яйца, знаменуя сим птицу зиз. Естествоиспытатель Плиний

* Le Brun «Voyages par la Moscovie en Perse et aux Indes orientales», т. I, c. 191—192, in f.


говорит, что римляне употребляли окрашенные яйца при различных игрищах, богослужебных обрядах и очищении грехов. Плутарх изъясняет причину этого обыкновения таким образом: яйцо представляет Творца всей природы, вседей-ствующего и все в себе заключающего. Оно, как солнце, которое все оживляет и рождает, приносилось в честь Бахусу. Учения древних философов об образовании мира объяснялись изображением яйца. Египтяне представляли его под видом вселенной, и в его образе поклонялись благо¬детельствующему божеству Кнефу. Храм его находился на острове Элифантин; истукан представлялся в образе человека с гермофродитскими частями — в знак его совершенства во всех частях. На голове его сидел ястреб — знак деятельности; во рту держал яйцо — знак оплодотворения и щедрот. Из этого яйца родился фтас, огонь, которого греки превратили в Вулкана или Эфтанета. Это слово на коптском языке, коим говорят нынешние египтяне, значит воспромышляющий. Учение египетское о яйце перенес в Грецию Орфей, живший за 1200 л. до Р. X. Греческие и римские философы выражали яйцом действующую силу природы. Древние персы изъясняли изображением яйца происхождение мира. По их мнению в начале ничего не было, кроме Божества; все существа плавали во тьме. Наконец, родилось яйцо: ночь покрыла его своими крыльями; любовь; старший сын Творца имел попечение о созрении яйца. Когда оно достигло плодотворной силы, тогда раскрылась вселенная: солнце и луна по своей тяжести опустились со всеми творениями. Эту мысль о мироздании перенес к персам с востока Зороастр, коего учение сохранено в Зенда-Весте, священной книге. Персы величали яйцо в своих священных песнях и сохранили память его употреблением окрашенных яиц. Они держали еще особо литые яйца в своих храмах, в изображение всего рождающегося.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ОКРАШЕННОГО ЯЙЦА И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ МЕЖДУ ХРИСТИАНАМИ
Обыкновение приветствовать, целовать и одаривать друг друга красными яйцами есть поучительное воспоминание о первых учениках и ученицах Христовых, которые в первые дни по воскресении Господа Спасителя приветствовали друг друга вестью: «Христос Воскресе!», а верующие отвечали: «Воистину воскресе!» — и потом запечатлевали приветствие лобзанием Святой любви. Говорят, что Мария Магдалина, отправясь в Рим после вознесения Христова для проповедания Евангелия, предстала перед императором Тиберием  (в 334 г.), поднесла ему красное яйцо и тут же начала перед ним проповедь. Первенствующие христиане, подражая поступку Св. Магдалины, ознаменовали память Воскресения Христа между многими священными обрядами, введением обычая одаривать друг друга красным яйцом. Впоследствии это обыкновение сделалось всеобщим в церкви христианской, и яйцо послужило изображением Воскресения Христова и нашего*.
Яйцо, родившись от птицы, не остается тем, чем родилось; оно дает птичке жизнь сперва внутри себя, а потом производит ее на свет. Так Иисус Христос, восстав из мертвых, дарует жизнь сперва духу, а по конце времен воскресит и наши тела. Для чего же мы дарим друг другу красное яйцо? В воспоминание крови Христа Спасителя, пролитой Им за нас на кресте.

колокольный звон
Всю Светлую неделю хранится в церкви на налое освященный хлеб, называемый артос. В последний день этой недели торжественно благословляется артос и разделяется между присутствующими.
Всю Светлую неделю звонят до вечерни. В первый день Пасхи читают на разных языках при колокольном звоне из евангелиста Иоанна Богослова: «В начале бе слово».
Россия имеет в году такие торжественные часы, которые наполняют душу благоговейными размышлениями и возносят человека к Творцу вселенной. Это есть воскресная полночь. Из мертвого безмолвия вдруг раздается необъятный мир колокольных звуков, быстро перекатывающихся в поднебесном пространстве, и само небо, кажется, внимает тогда земному празднеству. Безбожные, поражаемые торжественностью колоколов, возносятся мыслию к бесконечному величию Воскресения из мертвых. Тут православная церковь лучше выразила свою мысль, нежели римско-католическая. Возьмем для сравнения Рим и Петербург. Там Воскресение Христово совершается в полдень субботы в церкви св. Петра; стреляют из пушек из крепости св. Ангела; народ стреляет по городу из ружей, пистолетов и превращает величественный праздник в забавную потеху. В воскресенье

* Иностранцы с изумлением описывают христосование и окрашивание яйц. Из писателей об этих предметах замечательные суть: Herb. «Rer. Moscov. com.», Paul. Iovii «Leg. Moscov.»; Marger. «Estat de 1'emp. de Russie»; Petrejum «Histor. und Bericht. von dem Gro(3fiirstenthumb Muschkow», с 683—685. Tanner «Legat»; Olear. «Reise», с 106, ed. 1647 г.; Mach. «A relat. of three embasies of Carlisle»; Mottley «The hist, of the life of Peter the great», т. I. под статьею: «The celebration ascaster»; Le Brun «Voyages par la Moscov. etc», т. I, c.



вечером освещают храм св. Петра, который тогда снизу-доверху покрыт огнем. Еще не все — итальянцы ждут чего-то с нетерпением. Раздался троекратно звук колокола, сердца их вздрогнули радостно; в толпе веселой — шум, рукоплескание и «Ave Maria <Радуйся, Мария>» и «Resur-rezione <Воскресение>», и «Gloria tibi, Domine <Слава тебе, Господи >» — носятся среди народа, устремившего свои глаза на крест, который весь пылал огнем; купол, фронтон, колонны храма потонули в огненном море освещения. Но это искусственное впечатление, поражающее чувство черни, никак не может сравниться с торжественным благовестом, выражающим первую песнь воскресения: «Христос воскресе из мертвых!» Воскресение наше совершается в полночь в ознаменование, что из мрака смерти восстал вечный свет жизни. Для встретения Господа мы призываемся в церковь — мы еще видим плащаницу, слышим надгробные пения, какие раздавались вчера, и продолжались всю ночь сетования и вопли Апостолов и мироносиц; наконец, отворяются царские врата и священнослужители в сияющих ризах выходят вестниками всемирной радости, с пением: «Воскресение твое, Христе спасе, ангелы поют на небеси!» Они идут с хоругвями, крестами, а с ними весь народ; обходят храм три раза и останавливаются перед затворенными дверьми гроба, от которого еще не отвален камень. Само начало величественное выражает необыкновенное провозглашение. Все молитвословия и утренние чтения сливаются в одно пение священной радости. «Да празднует весь мир видимый и невидимый.— Светися, светися, Иерусалиме новый, осиянный славою воскресшего Господа.— Ныне Пасха, ныне пробуждение от смерти к жизни. Ныне празднуем истребление смерти, разрушение ада и начало новой, вечной жизни. Воскликните, Господеви, вся земля да поклонится и поет Тебе. Да исповедятся Тебе людие, Боже, да исповедятся людие вси.— Да воскреснет Бог и расточатся врази его.— Христос Воскресе из мертвых!» Эти упоительно сладостные и веселые песнопения оглашают весь храм.
В 11 часов ночи раздается с Петропавловской крепости первый пушечный выстрел, в половине двенадцатого второй, а ровно в 12 третий. Невозможно выразить, какое происходит тогда в душе радостное волнение! Блестит освещением столица, которая, можно сказать, тонет в пожаре огней. Улицы, дотоле пустые, безмолвные и мертвые, покрываются народом; перекатный гул колоколов, шум, грохот от бесчисленных экипажей, одним словом, куда ни обратите свои глаза, все выказывает необыкновенный день праздника.
Несколько раз я прислушивался к торжественному звону, и всякий раз мне слышалась новая музыка и новый хор  ликующих голосов. Весь мой слух превращался в бесконечный мир победоносных звуков, которые, действуя не на один слух, но и на душу, напоминают каждому человеку, что все соединилось воспеть Воскресшего из мертвых. «Воскресение твое, Христе спасе, Ангелы поют на небеси», а не только мы, предстоящие.
Первый благовестный звон летит от Казанского собора — от него разносятся благодатные звуки по всем храмам, и вся столица в благоговейном трепете от разнообразно игривых тонов колоколов Александро-Невской Лавры, Смольного монастыря, Спаса на Сенной, Андрея Первозванного, Св. Троицы, в Измайловском полку Спаса Преображения, на Литейной Св. Николая Чудотворца и пр. и пр. Петербург оглушается беспрерывным звоном колоколов. Вообразите себе, какое должны произвести на сердце впечатление московские колокола! В Москве, где их так много.
Празднование Пасхи всегда было всеобщим и продолжительным. Св. Апостолы завещали веселиться первые семь дней, без исключения. Поместным же Карфагенским собором постановлено (488 г.) просить христианских царей о воспрещении позорных представлений в Воскресенье и во все прочие светлые дни. То же самое повторено шестым Вселенским собором (в 691 г.). Древние христиане знаменовали день Пасхи богоугодными делами: отворяли темницы и давали свободу менее важным преступникам*. Константин В. простирал свои милости не только на христианские, но на целые языческие области. Законами римских императоров Валентиниана II, Феодосия I, Аркадия (живших с 375—408) и Юстиниана (527—565) определено, чтобы градоначальники освобождали заключенных из темницы и отпускали их на волю, не ожидая высших распоряжений правительства. Прощение, однако ж, не распространялось на тех, которые вторично впадали в преступление, потому что это значило бы давать повод к уничижению самого благодеяния. Не одно правительство, но и владетели рабов оказывали им свои милости: давали им полную свободу, подражая Господу Богу, искупившему нас от греховного рабства. В этот день все наслаждались видимыми благодеяниями. Пособия и благотворения щедро сыпались на убогих, сирых и нищих**.

У нас повсюду соблюдают благотворный обычай прощать своих врагов. Существуют даже особые общества благотворителей, как, например, в Петербурге и Москве, которые, жертвуя своим достоянием, собирают еще посильные приношения для выпуска должников из темниц.
В Петербурге сохранился умилительный обычай, который, как говорят, существует также во многих местах России. В Страстную неделю и в неделю Светлого Воскресения разносят птичек в клетках, как-то: жаворонков, синиц, подорожников и продают их с условием на выпуск. Благотворительная и вместе трогательная мысль и тех, которые ловят для продажи на выпуск,

Ничто не освятит столько этот день, как ознаменование его христианскою любовью: радовать благотворениями бедных, беспомощных и несчастных. Русские! Вы так добры и чувствительны к несчастью каждого ближнего, святите и этот день своими возвышенными благотворениями. Много есть таких, которые встречают Пасху со слезами. Придите и утешьте их. Быть может, многие семейства, томимые голодом, истаивают в скорбях, а жертва никогда так не приятна Богу, как в то время, когда она приносится через подаяние помощи ближнему, хотя бы он был наш враг. Мы все дети одного Отца Бога, потому все равны пред Ним. Милость Его осенит вас за исполнение святых его повелений: люби ближнего твоего, как самого себя. А кто наш ближний? Каждый человек.

ПАСХА И КУЛИЧ
В Петербурге, Москве и других северных местах России делается пасха из творога, на коем вырезают крестные или другие священные изображения. В южной России пасха приготовляется из хлеба со всею изысканностию, и то, что называется здесь пасхою, именуется на севере куличом. По окончании освящения пасху и кулич несут домой и разговляются в кругу своих семейств*.

ПРИГОТОВЛЕНИЕ К СВЕТЛОМУ ВОСКРЕСЕНИЮ И СУЕВЕРНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
В Малороссии приготовляются к великому дню (Светлому Воскресению) с особым благоговением. Там почти все в продолжение Страстной недели не только не употребляют ничего рыбного, но даже отказываются от самых простых яств и чая. Хлеб с водою составляет единственную их пищу. В Чистый, или Великий, четверг по отслушании чтения 12 евангелий, которое начинается вечером и продолжается до полночи, возвращаются домой с цветными зажженными свечами, нажигают кресты на воротах, дверях, и тех, которые покупают, чтобы освободить из неволи. Должно думать, что обычай освобождения птичек введен нашими теремными затворницами, когда они, услаждая свое заключение пением звонкоголосых пленниц в течение зимы, выпускали их на волю в светлый праздник, когда выпускали из тюрьмы виновных и должников. Я знаю много примеров, что русские девушки собирают складчину на тот самый предмет, чтобы откупить несколько клеток и выпустить птичек на волю. Какая должна быть радость для освободительниц!

* Когда духовенство ходит с крестом по домам простолюдинов, тогда некоторые из хозяев сыплют на стол под скатерть соль на то место, где должно лежать Евангелие или крест, и потом этой солью кормят скот в отвращение от него болезней и заразы.

стенах и по всему дому, чтобы диавольская сила, беснующаяся всю Страстную неделю под видом разных животных и злых людей и хватающая их на улицах, не похитила бы кого-либо из семейства или не причинила кому-нибудь вреда. По погребении же Спасителя до Его Воскресения черти распространяют повсюду ужас: они ходят по кладбищам, рыскают вокруг церквей и воют собачьим голосом. Такую собаку немедленно гонят из дома. Черти, шатаясь около Божьих храмов, чтобы пугать молящихся или чтобы их ловить, не смеют входит в дома, которые ограждены тогда крестами на дверях, потолках и стенах. Если ночью встретится с кем-либо бегущая тень или представится что-нибудь страшное, то надобно произнести три раза: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его», и все пропадет. При слушании Евангелия не должно дремать, иначе дьявол унесет в ад. Когда же дождутся Великого дня, тогда ничто не может сравниться с неизъяснимой радостью: все оживает и все радуется новой жизни, даже враги мирятся.
Есть поверье во всей России, что ворон на заре Чистого четверга носит из гнезда своих детей купать в реке. Кто окунется прежде птенцов, тот в продолжение всего года будет здоров. Проспавших заутреню обливают холодной водой.
Страстные свечи хранят не в одной Малороссии, но во всей России для предохранения дома от непредвидимого бедствия. В Малороссии льют свечи весьма толстые и длинные: бывают в два аршина длины и около десяти фунтов весу. При чтении Евангелий делают воском отметки на свечах для означения, сколько прочтено Евангелий и сколько продолжалось стояние в церкви. Страстными свечами благословляют молодых. Также когда есть в доме безнадежный больной, то ставят перед иконою эти же свечи.
На Святой неделе берут огонь из кадильницы и высыпают его в печь, думая, что он непременно выгонит всю нечистую силу из покоев, и считают его за некую святость. В Орловской губернии существует обыкновение, что на Святой неделе ставят образ Божией Матери в маленькую кадку, наполненную каким-нибудь хлебом: рожью, овсом или гречихою и кладут на верх зерна три сырых яйца. Дав им полежать несколько времени, рассыпают одну часть зерен по двору, а другую высыпают в жито.
Простолюдины везде в России верят, что когда воробьи кричат в Чистый четверг, то это значит, что они радуются вместе с жидами о предании Спасителя. Крик их: «Чи, чив»,— переводят на слова: «Жив, жив!», т. е. что Иисус Христос не распят, еще жив, и их щебетанье понимают за постоянное возглашение об унесении тела Христова. По  этому самому воробья почитают проклятой птицею. Некоторые еще верят и других уверяют, что в то время, когда Христа распинали, воробьи приносили к кресту те гвозди, которые ласточки уносили от распинавших". В наказание воробьи носят на ногах оковы, никем не видимые, почему никогда не могут ходить, а все прыгают.
Осину почитают проклятым деревом, будто бы по предании Спасителя удавился на нем Иуда, почему листья осины, хотя бы никакого не было ветру, вечно шевелятся и переговариваются между собою. Осина имеет чрезвычайную силу против колдунов и встающих ночью из могилы: вбивают кол осиновый между их плечами, и тогда ни один уже не встанет.
Утверждают, что в первый день Св. Воскресенья все черти связаны. Если после утрени пройти с первым яйцом по углам двора, катая по каждому углу, то наверно найдете черта в шапке-невидимке, которую тотчас должны схватить и надеть на себя. Но при катании яйца надобно иметь большую осторожность, чтобы черт не схватил: тогда катающий лишится яйца и продаст Христа. Кто достанет шапку-невидимку, тот, куда бы ни пошел в ней, не будет видим и все может делать, что ему захочется. Кроме чудесной шапки каждому хочется иметь неразменный целковый, коим только можно узнать в церкви колдуна. Чтобы достать неразменный целковый, надобно вынести в полночь в первый день Пасхи черную кошку на перекрестки, на коих собираются черти, и бросить ее им, или вместо кошки бросить нитку с узлами, а самому схватить лежащий здесь целковый и бежать не оглядываясь. Если черти успеют развязать узел или разорвать кошку, за которую дерутся, и потом догонят убегающего, то беда ему! Если не догонят, то целковый останется при нем, и что бы он ни покупал на него, всегда будет иметь его в своем кармане неразмененным. Чтобы узнать колдуна, должно одеться в новое платье с ног до головы и в первый день заутрени на Святой Пасхе стать с первым вынутым из-под курицы яйцом на таком месте, откуда можно было бы видеть весь народ и замечать: не стоит ли человек с рогами? Колдуны не могут стоять в человеческом виде, но в дьявольском, потому что они предались чертям**.

* По этой самой причине народ считает за грех убить ласточку; равно голубя, пигалицу и синичку: за убиение их бывает падеж скота. Убить воробья не грех, и не дай Бог, если воробей влетит в покои — это к верному бедствию.
** Способы узнавания и видения чертей распространены суеверными истолкователями талмудистов, дополнявших, объяснявших и изменявших закон Моисея. Между многими нелепостями так говорят простолюдины о чертях: «Кто хочет узнать, были ли у кого черти, тот пусть возьмет мелко просеянной золы и посыплет ею над кроватью: утром он увидит на золе следы петушиных лап. Кто желает увидеть чертей, тот пусть добудет матку черной кошки, рожденной в первых родах черной же кошкою, тоже родившеюся от матери своей в первые ее роды, и сжечь эту матку в порошок; потом насыпать себе в глаза порошку: тогда увидишь чертей».— «Журн. мин. внутр. дел», 1846 г. за ноябрь месяц, с. 229—230. См. статью В. В. Григорьева «Еврейские секты в России».

Уверяют, что на Светлое Воскресенье играет солнце, и это обнаруживается через сотрясение его лучей. Почему многие, чтобы видеть, как оно играет, нарочно влезают на самые высокие здания: на колокольни, башни и дома, и ожидают этого явления с нетерпением. Мордва, почитая солнце за божество Чипасом, приносит тогда ему в жертву птиц, пирожное и хмельные напитки.
В Чистый четверг стригут детям волосы в том предубеждении, что они вырастают лучше и не будет болеть голова.
Кто накануне праздника Благовещения окончил какое-либо свое дело, тот будет счастлив в своих делах весь год. На Благовещение раздают ржаные просфоры крестьянам, которые берегут их на засев. В иных местах есть замета между ворами, что если накануне Благовещения удастся им стянуть что-нибудь, то будут иметь успех в течение всего года. В других местах думают воры иначе: чтобы удачно красть, надобно унести что бы то ни было во время первой заутрени на Святой неделе.
После утрени ходят старухи на могилы христосоваться с умершими, особенно с родными. Старухи, стоя у могилы и называя по имени отца, мать и других родных, восклицают, рыдая: «Христос воскресе! батюшка мой Степан Аникиевич». На это восклицание отвечает замогильный голос батюшки: «Воистину воскресе». Произношение слов «Христос воскресе» производит отрадное умиление, потому что верующим они подают несомненную надежду на воскресение. В народе есть суеверное предание о силе этих чудесных слов. Со дня воскресения Господа Он посадил в подземелье под той скалой, где находился гроб Его, главного сатану, Вельзевула, с тем чтобы от одного Светлого Воскресенья до другого грыз бы он двенадцать железных цепей, двенадцать железных дверей и двенадцать железных замков, когда все перегрызет, тогда последует преставление света. Сатана стал грызть: сначала замки, потом двери и, наконец, цепи, и всегда остается ему догрызть немножко последней цепи: только стоит ему стиснуть хорошенько зубами, чтобы совершенно перегрызть; но в то время провозглашают священники: «Христос воскресе!» — замки, двери и цепи сливаются опять, и он снова принимается за вековую свою работу и теперь грызет еще!

просеянной золы и посыплет ею над кроватью: утром он увидит на золе следы петушиных лап. Кто желает увидеть чертей, тот пусть добудет матку черной кошки, рожденной в первых родах черной же кошкою, тоже родившеюся от матери своей в первые ее роды, и сжечь эту матку в порошок; потом насыпать себе в глаза порошку: тогда увидишь чертей».— «Журн. мин. внутр. дел», 1846 г. за ноябрь месяц, с. 229—230. См. статью В. В. Григорьева «Еврейские секты в России».

В католических землях существовал обычай беснования, в продолжение Чистого четверга и пятницы. Все, почитавшие себя беснующимися, бегали к кресту, который был выставлен всенародно с куском живоначального дерева; корчились, испускали вой, падали на землю, ревели и низвергали пену, чтобы возбудить сострадание людей, кои в то время бросали им деньги. Другие начинали бесноваться в определенную полночь, и тогда им позволялось бегать по городу, реветь и богохулить. Народ смотрел с трепетом, крестился и думал простосердечно: это говорит демон. Бесновавшихся хватали, водили силой три раза около креста, и когда это не излечивало их, тогда оставляли на волю сатаны*.

В Литве на Чистый четверг прячут пряхи далеко свои веретена и прялки в том предубеждении, что с ними будут встречаться змеи целый год. Другие справляют пир, и по окончании его хозяин берет зажженную свечу, тушит и, бросив ее в угол, произносит: да погаснут очи у наших врагов, как эта свеча.

МЕСТНОЕ СОВЕРШЕНИЕ ПАСХИ
В Черногории Великий пост соблюдается со всею строгостью: там не едят даже рыбы без разрешения. К Светлому празднику откармливают в каждом доме борова; в Страстную пятницу убивают его, а в субботу пекут целиком. Испеченный боров называется пецыво (жареное). Если он не поместился в печи, то его жарят в лесу. Богатые ставят на стол жареных поросят и разные хлебы, и все вообще в продолжение Светлой недели не употребляют другой пищи.
В Чермной России ставят в праздник Светлого Воскресения, называемого Великая ночь, на нескольких столах священное (куличи), крашеные и облупленные яйца, поросенка с хреном в зубах, барашка из масла, окорок, кружок белого сыра, колбасу, соль, сало, и все убирают цветами. Посреди них красуется баба, называемая еще папушником. Это род каравая, и большею частью на шафране; бывает вышиною около аршина, и чем выше, тем почетнее для дома, честь и слава хозяйке. Около главной бабы стоят небольшие шафранные, сахарные и кружевные бабы. Кружевными названы по своей ноздреватости, похожей на кружева. За ним идут пребольшие лепешки длиною в два локтя, шириною в один, а толщиною в четверть; верхняя сторона обсахаривается и убирается цветами; потом следуют мазурки, небольшие сахарные лепешки с миндалем и конфетами. Почти все это освящается в день Пасхи, а в самый

* Болт. «Прим. на истор. Леклерка», т. I, с. 171 и 172.

ее праздник хозяин разговляется освященным яйцом со всем своим семейством и прислугою. В этот день все бывают дома и никого к себе не принимают. Простой народ в первые три дня забавляется битьем писанок (разрисованными яйцами) и крашенками (окрашенными). Битье состоит в том, что один держит яйцо вверх носком, а другой бьет носком своего яйца, и если разобьет, то оно достанется ему. Поселяне и крестьяне ходят друг к другу и к своим помещикам христосоваться писанками, за что получают от последних что-нибудь в подарок.
Почти такое же обыкновение в Литве. Там в первый день праздника хозяин разговляется свяченым со всеми домашними, начиная яйцом, которое делит на столько частей, сколько в доме людей: давая каждому по кусочку, желает каждому дожить до будущего Христова воскресенья. Все в этот день сидят дома и весьма недовольны, если кто посетит их. Если бы сосед потребовал у соседа огня, то не дают, и требование считают недобрым предзнаменованием. На другой день обливают друг друга холодною водою, мальчики же ходят по домам и поют орации (стихи), за что получают по яйцу. Такой обряд называется волочебником (woloczebnem), ибо он означает хождение по домам с поздравлением, и это соблюдается в Смоленской губернии. Влочебник означает у литовцев воскресную награду. Орации, певаемые при этом случае на жмудском и польском языке, почти все одинакового содержания.

Asz mazas wajkieles,
Panos Marios tarnelis,
Ejau, ejau kiely
Nulauziau szakiely,
Lelijos szakiely,
Weliku rita,
Lelija prazida;
Ne diel manis wiena,
Bat diel swieta.

Я, малый мальчик,
Девы Марии служка;
Шел, шел дорогою,
Сорвал я веточку,
Лилии веточку.
В Великий день утром
Лилия расцвела;
Не для меня одного,
А для целого света.

Ja maly zaczek,
Bozy robaczek,
W szkolie nie bywatem,
Rozgi nie widzialem.
Rozga zieliona,
Z drzewa famiona;
Nie wielie со umiem
I to ich mosciam powiem:
Na wielka noc rano,
Z grobu z martwych wstano.
Raczke podnosze
Wloczebnego prosze.

Я, маленький мальчик,
Божий червячок,
В школе не бывал,
Розги не видал.
Розга зеленая,
С дерева сломанная;
Не много чего знаю;
И то вам, господа, расскажу:
В Велик день поутру
Он из гроба воскрес.
Подношу я ручку,
Воскресного прошу.

la maly rzezniczek,
Mam ostry nozyczek,

Я маленький мясничок,
У меня острый ножичек,


Bede rzal cielete,
Dla panow na swieta.
Przyjdzie siaki, taki,
Dam jemu flaki;
Przyjdzie ubogi,
Dam glowe i nogi.
Nie smiejcie sie mosci panowie,
Bo dostaniecie kiszka po glowie;
Lepiej jajka dajcie,
Swieta witajcie.

Буду резать телят
На праздник для господ.
Придет сякой, такой,
Я дам ему требуху;
Придет ко мне убогий,
Я дам ему голову и ноги.
Не смейтесь, господа, надо мною,
Не то получите кишкой по голове;
Лучше яичко дайте,
Праздник встречайте*.

Есть еще обычай, что многие вешают в сараях люльки, и старый и молодой должен покачаться в ней, в воспоминание повесившегося Иуды. В Смоленской губернии ходят крестьяне в первый день Св. воскресенья волочебничатъ, поздравлять. Парни, собравшись в избу, соглашают первоначально свои голоса и потом отправляются к господским домам под предводительством мехоношего и запевалы. Первый носит на своем плече палку, унизанную кусками сала, а второй, выступая вперед, запевает:

Запев. А ишли ж, брели волочебники,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. К тому двору, Елизаветиному,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Лизаветушка, паня добрая,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Пана добрая, неспесивая.—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Это приступ, за этим следует вирша:
Запев. В первом часу заутрени,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Белы камни раскатались,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Желты пески рассыпались,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. А неверные попуталися,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Ниц на земельку покидалися,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Устав же Христос из гробика,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Его личика светлошнивка,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Его платвика белешнивка,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Да явился ж Он мироносицам,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. А дыли потым всем апостолам,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Он дверюшкой, да затвореною,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Православные же все спроведали,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!

* Хорошим переводом этих виршей обязаны г. Романовичу. См. «Сын Отеч.» за 1839 г., № 10, с. 121—123.

Запев. Как мы вам теперь исповедали,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Не томите же вы нас, подарите нас,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Починальнику чарку горелки,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Еще сала кусок, подмазать ус,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Каждому певцу по красному яйцу,—
Певц. Христос воскрес, сын Божий!
Запев. Мехоношему торбу с грошами —
Певц. Христос воскрес, сын Божий!

После этого все волочебники, называя в один голос по имени хозяина и хозяйку, поздравляют с праздником и идут к другому дому.
Роскошное угощение в Светлое Воскресение господствует во всем царстве польском. В бытность мою в Варшаве я был изумлен многочисленностию и многообразностию свяченого, хотя я уже был знаком с малороссийским. На нескольких столах были разные хлебы, мясное, вина и превосходные куличи. Там, в продолжение целой недели, многие не готовят никакого кушанья, одним кормятся пасхальным и им угощают всех.
В Галиции, в первый понедельник Пасхи, ходят мальчики по домам и обливают молодых девушек душистой водою, а по деревням чистою ключевой, и поют причитание...
Хозяин дома одаривает их деньгами и наделяет свяченым (пасхальным кушаньем)*.
В Малороссии празднуется Пасха радушнее и богаче, нежели на севере. В несколько рядов ставят на столе пасху, приготовленную на разных сладостях и прянных кореньях. С пасхою, в которую воткнута веточка священной вербы и восковая свеча, красуются масляные изображения: агнца с хоругвью или крестом, барашка и проч., блюдо яиц, окрашенных в разную краску: желтую, палевую и красную; начиненный поросенок с торчащим в зубах хреном, а по бокам его зелень и овощи, жареный гусь, индейка, телятина, копченый окорок, колбаса, сало, кусок черного хлеба, сладкие пироги, творог, сметана, соль, графины с водкою, настойкою и наливкою. На другом столе стоит у богатых чай и кофе. Угощение происходит ежедневно до полудня. Гость непременно обязан хоть чего-нибудь поесть, если не захочет обидеть хозяина; но за особое считается к нему внимание, если он всего поотведает. Есть же такие гости, которые, обходив десятки домов, успевают доказывать уважение к хозяину. От тяжести пасхальных яств гнутся столы, и все это не снимается в продолжение Светлой недели.— Там

* Zig. Pauli «Piesn. lud. polsk. w Galicji», с 29—30.



все христосуются попросту, без чинов: дамы и девицы. Прекрасный пол рад этому случаю, а о мужчинах нечего говорить. Нигде не толпится в это время столько молодежи, как в семейных домах. Христосуются писанками и крашенками. Поселяне и все сословия, не исключая дворянства, бывало, не войдут в дом без писанки или крашенки. Было бы великой обидою, если бы после христосования не принял кто-нибудь писанки*.
Мальчики и даже взрослые люди в продолжение всей Светлой недели забавляются в битки. Твердость носка пробуют о зуб, по звуку узнают крепость. Другие заливают воском носки. Битье в яйца составляет битоманию, и многие до того доходят, что пробивают по сотням. Как ни богаты здесь пасхальные яства, но они никак не могут сравниться с изящностью и вкусом петербургских куличей, коих один вид возбуждает аппетит.
В некоторых местах Малороссии сохранился обычай, что дети и даже парни ходят по домам первые два или три дня Светлого Воскресенья и поздравляют виршами. Одна из таких вирш запорожских казаков, довольно примечательная, которою они поздравляли кн. Г. А. Потемкина в день Воскресения Христова в 1781 г. Она сочинена войсковым судьею Головатым, поэтом и любимцем кн. Потемкина:

Христос воскрес,
Рад мыр увесь!
Дождалыся Божой ласкы.
Теперь уже ксяк,
Наився всмак,
Свяченой пасхи.
Вси гуляют,
Взухваляют
Воскресшего Бога.
Що вже тая,
Всим до рая
Протерта дорога.

Злыи духи,

Власны мухы,

Вси уже послызлы!

Загнав Иисус,

В пекло покусь,

Щоб християн не грызлы.

А смерть люта,

Що нам тута,

Вельми докучала;

По болотам,
Очеретам,
Бижучи крычала.

Там суцига, Теперь бига
Як маленка, торопленка!

Бо Биг крестом,

Чорта с хвостом,

Прогнав як собаку.
Сей чертельный,
Змий пекельный,
Из смертно полыгався.
Во ад зажерты (зажарить),
Всих заперты,—
Так то измовлявся!

Воны тое, Вкупы двое,
Знюхавшись гопцюють.—

Хоть стараго,

Хоть малаго,

Де попав, глибцюють!
Була воля,
Хоть и кроля,—
Та в рай не пускают!
На всих трактах,

' Нигде нет столь изящных и даже фантастически окрашенных яиц, как в Петербурге. Тут между тысячами разнообразно вычурных и художественных рисунков на яйцах встретитесь с механическим устройством, например, с музыкой. Что прежде считалось чудом, то ныне сделалось обыкновенным. Ив. Петр. Кулибин поднес Екатерине В. вместо красного яйца часы в яйце, которые играли тропарь Пасхи.

И по болотах,
Сторожы стоялы.—
Середь шляху,
За шияху,
До пекла хваталы!
Того святцы,
Попы и чинцы
Не миналы шляху.
Хвылозофы,
Крутопопы,
Набралыся страху.
Пропав сей страх,
Зарись той шлях
Купьем та болотам.
Де той злый дух
Глытав, як мух,
Ненасытным ротом.
Теперь скорый
Шлях просторный,
До раю протертый.
Без сторожей,
Вси на встежи,
Ворота отперты.
Уже велять
Яблука рвать
Из райскаго древа;
Из якого не велив Бог,
А вкусыла Ева!
Давно той уж,
Крычав не дуж,
Що спокусыв Еву.
Высыть охляв,
Бо Бог закляв,
Лазыты на древа:
За его грих, що вин,
Так набрехав Ева.
Бидна Ева!
Одну из древа,
Вырвала кыслычку.
Збула власты,
Треба прясты,
На гребни мычку!
За нею там,
Видный Адам
Щось, кажут, спрокудыв!
Землю копать,
Ципом махать,
Бог з раю понудыв.
За ту Ева биду,
Заслужыла сию,
Честь Адаму,
Що из раю
Выбылы у шыю!
Глупа жена,
Сама вона,
Яблука трощыла:
За один плод,
У весь народ
В пекло потащыла.
Биг милостыв,
Еву простыв,
Адаму пробачыв.
Для вызволу,
Сам до долу,
Лизты з неба рачыв.
Тож чортыще,
Старый псыще,
Не хоче смырыця!
Но лишь тут Биг,
Сам на пориг,
Вин в пекло поточывся!
Тут Вельзевул,
Попустыв мул,
Зляку прихылывся.
Заривив гризно,
Як вивк, ризно,
Голосом собачьим.
Крычит пробу,
Що Христову особу,
Побачыв!
Не втак хлосты,
Що вси косты,
Поломав.
И роги пид ноги.
Нагнав труха,
И самого злого духа
Пидтоптав,
Аж очы опустыв.
Крычить на пуп,
Що всюды струп,
Нельзя и доторкнуця!
Надуло брюхо,
Заперло дух,
Не дае повернуця!
А смерть шлюха,
Стоя слуха,
Що над дядьком,
Стала трястысь.
Мыслыть спастысь.
От Юда укрыця!
А сей Юда
3 того студа
Звернувсь, як макуха.
Так подилом,
Бо тым слидом,
Бере сокруха!
Прадид Адам,
И дядько Хам
Давно в пекли нудыв!
Уже ж теперь,
Пекло отпер,
Як Христа побачыв!
И всяк узнык,
Крутый узлык,
3 шыи развязали;
И все Хрысту,
Як на лету,
Усе розказалы.
Ева згнута,
Була тута,
От презлого шайтана.
Сей покуса,
Змийшый прусса.
И Крымского хана!
Мучыть дарма,
У них ярма,
3 шыи не злызалы!
3 ярма в хомут,

С узлами кнут,
Дротянии пути!
3 шыи до пят,
На спыни знать
Кровавые смути!
Щоб скакала,
Небрыкала
Кладут в рот удыла.
Понедилок,
Хоть не милок,
Так ему заслуга.
Змыкулывся,
Замулывся,
Ледве утик з плуга!
Святый Афет,
Взяв мушкет,
Як выстрилыв на гасло!
Пишла з рая,
Радость не малая,
Аж пекло загряхло!
Свята Сарра,
Хоть и стара,
Та жинка руча:
Вся голота,
Ишла в ворота,
А вона,— куда луча!
Племиннык Лот
Вкупи сырот,
Як изобрав бидных
Так ни дверий,
Ни амаварий,
Не остались мидных!
Мусий пророк
Двери и замок,
И мур пробыв рогами,
А сплюндровав,
Помандровав,
Питыми ногамы.
Власный бугай,
3 коморы в рай,
Выперся голодный.
Уже теперь пекло отпер,
И шлях протер,
До раю свободный.
Прадид Адам,
И дядько Хам,
Из пекла удрав!
Авраам с Исааком,
Ледвы скаком,
И соби поплетав.

ГОРЫ, КАЧЕЛИ
Немногие из народов оказывают вспомоществование всем без исключения в такой степени, как в России, и немногие веселятся в пасхальные дни так радушно и непринужденно, как русские. Великолепная картина живой веселости раскрывается в это время в Петербурге. Кто не был здесь, тому трудно это представить. На одной из лучших площадей, которая находится посередине города и называется Адмиралтейскою, строят деревянные горы, обставленные еловыми деревьями; в стороне от гор красуются увешанные разноцветными флагами качели в виде кресел, возков, люлек, лошадок и пр. и пр.

* Там русский гуляет от всей души: катается с гор и поет, как у себя дома. Песельники распевают любимые народные песни. Повсюду непритворное наслаждение. Ряды лавок со сладкими овощами, корзины с красными яйцами, сбитень, пряники, орехи — все здесь к вашим услугам.

* Качели употреблялись на востоке еще с древних времен. Персияне более всех любили забавляться ими. Ледяные горы суть собственно изобретение русских, которые ввели потом деревянные. Время введения неизвестно; но по истории видно, что они составляли удовольствие всех сословий уже в X веке. Иностранцы не знают гор. Парижане ввели с недавнего времени деревянные: они гораздо выше, делаются очень круто и с перегибами, отчего легко можно остаться без головы; но парижане весьма любят забавляться головами.



Иллюстрированная энциклопедия русский праздник

ПАСХА (ПАСКА, ХРИСТОВ ДЕНЬ, ВЕЛИКДЕНЬ). Великий
праздник церковного православного календаря Светлое Христово Воскресенье, самый торжественный и радостный христианский праздник. Он символизирует обновление и спасение мира и человека, торжество жизни и бессмертия над смертью, добра и света над злом и тьмой. В православии П. — наиболее важный для верующих праздник, «царь дней», «праздник праздников», «торжество торжеств» называет его церковь. По закону Моисея, празднование П. (от евр. песах — прохождение, переход) было установлено древними иудеями в память об исходе из египетского плена, в знак благодарности за освобождение и поддержание беглецов во время их долгого странствия.

Христианская П. является памятью об искупительной жертве Иисуса Христа, о смерти его на кресте и воскресении. Значение праздника в спасении всех верующих людей от духовной смерти, даровании им жизни вечной, благодаря искуплению Христом первородного греха Адама и его победе над силами зла, дьяволом, разрушению ада. Спасение, принесенное в мир Христом, как освобождение от греха, коснувшееся как уже умерших праведников, так и еще не родившихся, символизировало свободу выбора, а подвижничество и жизнь Христа указывали путь к Богу. Христианская П. отмечается после иудейской, так как по церковной истории накануне иудейской П. после праздничной вечери Христос был предан апостолом Иудой Искариотом в Гефсиманском саду, обречен на муки и распят в первый день праздника (15-й день месяца нисана по лунному иудейскому календарю), а воскрес в ночь с субботы на воскресенье.
Праздник христианской П. (так же как пасха иудейская) отмечается по лунному календарю, поэтому он не имеет постоянной даты (в лунном месяце 28 дней, кото-

Куличи и пасха


рые накладываются на солнечный год из 354 суток). Согласно постановлению I Вселенского собора в Никее (325 г.), христиане празднуют П. после иудейской (совпадающую с первым полнолунием после весеннего равноденствия) в первое воскресенье после этого полнолуния. Время празднования П. рассчитано на много лет вперед и записано в таблицах — пасхалиях, через каждые 532 г. числа, дни недели и фазы луны повторяются, следуя в том же порядке, они составляют великий пасхальный круг. По календарю празднование всегда приходится на промежуток между 4 апреля и 7 мая по новому стилю.
О дате праздника русские крестьяне узнавали в церкви у священника или от церковного старосты. На западе России были известны и народные способы исчисления П. Так, зная, что П. всегда празднуется после полнолуния в последнюю четверть, а на «заговины» [Прощеное воскресенье перед Великим постом) всегда приходится новолуние, наблюдали луну в Рождественские праздники и по количеству недель высчитывали длину мясоеда, а следовательно, начало поста и П. Если на Рождество был молодой месяц, то мясоед должен был продлиться 8 недель (считая масленую), а если на Новый год, то 9 недель. О времени П. судили также по продолжительности мясоеда в прошлом году: если он (вместе с Масленицей) составлял 5 или 6 недель, то в настоящем должен быть 8 или 9, а в следующем — 6 или 7. Этот способ был во многом не точен, но в его основе лежит наблюдение за реальной закономерностью пасхалии.
Пасхальная служба, происходящая в ночь с субботы на воскресенье, является логическим завершением служения всех предшествующих дней Страстной недели, посвященного событиям Евангелия. Раньше ровно в полночь, а теперь обычно в половине двенадцатого начинается праздничная служба — полунощница, за которой следует заутреня, посвященная Светлому Христову Воскресенью, крестный ход вокруг церкви и литургия, наступает П.
Полунощницей называется богослужение, совершаемое в полночь в память о ночной молитве Иисуса Христа в Гефсиманском саду, предшествовавшей преданию его в руки фарисеев. После чтения положенных по случаю молитв и пения песнопений священник в сопровождении причта в полном светлом праздничном облачении торжественно выходит из алтаря и направляется к лежащей посреди храма плащанице. Ее трижды обходят с каждением, затем поднимают «на головы» и в полном молчании вносят в алтарь и кладут на престол.
Ровно в 12 часов начинается пасхальная заутреня. О Христовом воскресении возвещает торжественный колокольный звон (благовест), в храме зажигают все свечи и паникадила. Церковный хор начинает тихо петь стихиру: «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небеси, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити», священник с трехсвечником и крестом в левой руке, с кадилом в правой совершает каждение вокруг престола в алтаре. На царских вратах отодвигается занавеска (см. Магия пасхальной заутрени), пение становится громче, священник вновь кадит престол, после чего под полногласное пение открываются царские врата, начинается радостный колокольный трезвон.
Начинается пасхальный крестный ход вокруг церкви, смысл которого во встрече воскресшего Христа. Прихожане и церковный причт с запрестольным крестом, иконами, хоругвями и горящими свечами выходят из храма, ворота которого закрываются. Во главе шествия несут фонарь (по преданию, Жены-Мироносицы, направляясь ночью ко гробу Господню, освящали себе путь фонарем), затем — запрестольный крест, хоругви и иконы, потом идут певчие, священнослужители и дьяконы с Евангелием и иконой «Воскресение Христово», завершают процессию прихожане. Во время крестного хода верующие вслед за церковным причтом поют пасхальную стихиру: «Воскресение Твое, Христе Спасе...»
Церковь сравнивает участников крестного хода с женами мироносицами (см. Неделя Жен-Мироносиц), которые отправились из Иерусалима ко гробу Христа, чтобы омыть Его благовониями, и первыми встретили Его воскресшим. Поэтому верующие, выходя из церкви с крестным ходом, выходят встречать Христа. В этой связи христианская догматика видит также в участниках крестного хода потомков праотца Адама, обрекшего нарушением запрета человечество на смерть, которые устремляются к новой жизни, к бессмертию, воплощенном в Христе.
Обойдя вокруг храма, крестный ход останавливается перед его закрытыми западными дверьми, символизирующими опечатанный камень, закрывавший вход в пещеру, где был захоронен Христос. Здесь священник кадит иконы, хоругви и верующих и крестит ворота храма, возглашая: «Слава святей, единосущней, животворящей и нераздельней Троице», вслед за этим начинают в первый раз петь тропарь «Христос воскресе из метрвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробе живот даровав». Песнь повторяется несколько раз, прежде чем двери раскроются и верующие войдут в храм с пением «Христос воскресе», подобно Женам-Мироносицам, принесшим благую весть апостолам. С точки зрения церкви, это также символизирует вступление Спасителя с душами ветхозаветных праведников в рай.

По возвращению в храм священник трижды поет тропарь: «Христос воскресе из мертвых...» Вновь открываются царские врата, что символизирует открытие райских врат Христом, когда-то закрытых для потомков преступивших божественные запрет Адама и Евы. Наступает кульминационный момент богослужения, когда поется пасхальный канон «Воскресения день, просветимся людие...». Каждая песнь канона сопровождается повторением тропаря «Христос воскресе из мертвых», а между песнями священник, держащий в одной руке крест и горящую свечу, а в другой — кадило, которым кадит церковь, приветствует находящихся в храме людей возгласом: «Христос воскресе!» — на что верующие отвечают: «Воистину воскресе!» После песни «Друг друга обымем, рцем, братие!» верующие в храме христосуются (см. Христосование). После христосования в конце утрени читается Слово Иоанна Златоуста и совершается литургия, а после нее выносят из алтаря Святые дары и начинается причастие.
В деревнях в пасхальную ночь, как только зазвонят колокола, возвещающие о воскресении, тут же все освещалось огнями. Здание церкви и колокольня покрывались огоньками фонариков, развешенных накануне, около церкви вспыхивали костры; за околицей деревни, на перекрестках дорог, на холмах и высоких берегах рек поджигали смоляные бочки, которые иногда поднимали на шестах. Угли, оставшиеся от костров, наутро собирали и закладывали под застрехи крыши, чтобы оградить дом от молнии и пожара. Свечу, с которой обходили крестным ходом вокруг церкви, также сохраняли, приписывая ей магические свойства (см. Христова свечка). Во многих местах перед началом и по окончанию праздничной литургии было принято стрелять из ружей. Кое-где стреляли преимущественно охотники, в уверенности, что непременно убьют выстрелом черта, и в то же время желая обеспечить себе удачную охоту в течение года.
После службы крестьяне, не успевшие освятить в Великую субботу разнообразную снедь для пасхальной домашней трапезы, выстраивались в церковной ограде в ожидании священника. Они стояли в два ряда, мужчины с непокрытыми головами, женщины в праздничной одежде, каждый держал в руках скатерть с куличом, на котором горела свеча. За освящение «паски» крестьяне бросали в чашу со святой водой, из которой кропил священник, мелкую медную монету — гривенники и пятаки. На севере Новгородской губ. после окончания пасхальной службы и освящения куличей как можно быстрее бежали домой разговляться, так как верили, что тот, кто быстрее прибежит, раньше других управится с урожаем, все до последнего зернышка соберет со своего поля.
В некоторых сибирских или севернорусских деревнях, удаленных от крупных религиозных центров, когда часто и до церкви-то было не всегда возможно добраться, начало празднования П. имело свои особенные черты. Если в церквях службу вели священники и причт, то в деревенских часовенках праздничную заутреню служили сами прихожане. Какой-нибудь богобоязненный, знающий обряды человек читал молитвы, остальные пели тропарь «Христос воскрес из мертвых...», а затем все поздравляли друг друга, христосовались и расходились по домам разговляться. Перед началом и после такой импровизированной службы в Сибири также было принято стрелять из ружей, при этом говорили: «Стрелять, значит Христа встречать».
Если в деревне, на уединенном хуторе или заимке не было даже часовни, крестьяне собирались у кого-нибудь в избе или на улице, чтобы попеть «священные ермоса» до «первых петухов» или до усталости. Тоже происходило и в 20—30-е гг. XX в., когда церкви и часовни во многих местах были закрыты и разрушены, а обычай встречать П. торжественной службой сохранялся. В восточных районах Новгородской обл. в «страшную» субботу, в ночь на П. не спали, «ждали Христа». Ближе к полуночи все собирались на улице или на холме «Христа встречать», и, как только наступало 12 часов («Христос прилетел»), мужики стреляли из ружей («Неприятеля [черта] отгоняют»), а женщины запевали «Христос воскрес». Пели обычно до часу ночи и расходились по домам, а утром уже христосовались и разговлялись. Если кулич-«пасху» освятить в церкви возможности не было, то его просто сбрызгивали святой водой, принесенной из церкви кем-нибудь ранее.
Одним из важнейших моментов праздника была утренняя пасхальная трапеза. После долгого и сурового поста даже взрослые крестьяне, а в особенности деревенские ребятишки, с нетерпением ждали «разговения» и радовались пасхальному яичку. Обязательной принадлежностью пасхального стола были освященные в церкви яйца и кулич, кое-где творожная пасха. Начинал трапезу старший в семье, обычно отец. Когда вся семья собиралась за столом, отец-хозяин клал яйцо на божницу и молился в голос, завершавшее молитву «аминь» домашние повторяли хором, затем все садились, хозяин собственноручно очищал первое пасхальное яйцо, разрезал его и наделял каждого члена семьи кусочком. После этого также распределялись кулич и другие угощения. Очень часто разговление начиналось не со скоромной, а с постной пищи: с овсяного киселя, приготовленного в Чистый четверг, с ложки растительного масла или тертого хрена, который лежал за иконами с четверга Страстной недели и считался профилактическим средством от лихорадки.
Во многих местах любые развлечения в день П.: светские песни, пляски, игра на гармошке, выпивка и т. д. — считались в народе неприличием и большим грехом. На Русском Севере и в Сибири в первый день праздника крестьяне старались избегать всяких удовольствий, сидели дома, проводя время в еде, питье и отдыхе. Хождение к соседям в гости в этот день или вообще считалось неприличным, или начиналось только под вечер — «с пауженальной поры». Основное празднование, начало молодежных гуляний — игрищ приходилось на следующий день праздника, который изобиловал развлечениями. Но часто святая часть праздника отделялась от разгульной пасхальными молебнами, обходами домов прихожан крестным ходом: священником в сопровождении причта и «богоносов» — крестьян с церковными иконами и крестами в руках.
Во многих местах наследием церковных обходов, соединившихся с древней традицией охранительных и профилактических ритуалов, стали обходы деревни ее жителями, преимущественно женщинами и девушками, на второй-третий день П. Рано утром соседки с иконами на полотенцах (иногда с горящей свечой в фонарике) собирались на околице деревни. Деревню обходили вокруг с пением «Христос воскрес из мертвых», в дома не заходили, в завершение обхода иконы мыли водой из колодца, после чего вода считалась святой, ее хранили дома и использовали в качестве профилактического и лекарственного средства при болезни. Совершавшие обряд женщины верили, что это охранит жителей деревни от разных несчастий, особенно от ураганов и пожаров.
Подобное охранительное значение имели волочебные обходы, распространенные в основном в западных и юго-западных губерниях России. В некоторых северных и центральных губерниях — Вологодской, Новгородской, Тверской — вместо обходов волочебников было известно так называемое пение Христа, которое иногда сопровождалось обходом домов и сбором угощений.
Почти повсеместно были также распространены детские, иногда молодежные, обходы домов в первый день П. Утром, после пасхальной заутрени, деревенские ребятишки собирались по 10—20 человек и шли «христосоваться», «христосовать», «христовать» или «христославить». Войдя в дом, они трижды поздравляли хозяев: «Христос воскресе!», те отвечали: «Во истину воскресе!» и одаривали их крашеными яйцами, пирогами, конфетами, давали по куску кулича и т. д. Не одарить ребятишек считалось зазорным, хозяева специально готовились к их приходу, приберегая угощения. В Курской губ. к поздравлению ребята иногда прибавляли колядку:
Я, маленький хлопчик, Злиз на стовбчик; У дудочку граю, Христа забавляю. Христос засмиявся, В дудочку сховався.
После пасхальной трапезы, ухода «богоносов» или только на следующий день начиналось праздничное гуляние. По окончании пасхальной литургии на церковной колокольне собирались мальчишки, парни, девушки, иногда взрослые мужики и бабы, благодаря их стараниям колокольный звон не смолкал с раннего утра и до 4—5 часов вечера с первого дня П. до конца пасхальной недели (до субботы). Празднично одетая молодежь собиралась на улице, где специально к П. устанавливали качели. Играли гармошки, девушки и парни плясали, пели песни, парни и мужики соревновались в различных играх, в том числе и в играх с пасхальными яйцами, остальные жители деревни приходили посмотреть. Часто наибольшее празднество происходило в одной из деревень прихода, куда собирались гости, в особенности молодежь. В некоторых деревнях к этому дню также приурочивались ярмарки. Не редко с этого дня начинались девичьи хороводы. Взрослые, отправляясь в другую деревню, гостили у родственников, пили, угощались, пели застольные песни. Если же ходить в гости на П. в данной местности было не принято, тогда женщины и мужчины собирались компаниями отдельно друг от друга, бабы беседовали, мужики играли в карты.
Кое-где в этот день или в один из дней пасхальной недели родители обрученных приглашали друг друга в гости. Во время трапезы обрученные парень и девушка, сидевшие рядом в красном углу, становились центром всеобщего внимания, их угощали водкой, высказывали пожелания. Парень должен был при этом ухаживать за девушкой, обращаться к ней на «вы», по имени-отчеству или со словами «нареченная моя невеста», подавать на тарелке сладости. После обеда жених с невестой в обнимку катались на лошади по деревне. В Нижегородской губ. молодожены в этот день гостили у родителей молодой. Обязательным подарком от молодого мужа отцу жены был кулич, для угощения которым («молить пасху») тесть созывал к себе в гости родственников и знакомых.
П. является одной из важнейших дат поминовения умерших. С одной стороны, это связано с церковной идеей смерти и воскресения Христа, искуплением первородного греха и препровождением предков — древних праведников и пророков в рай. А с другой, соотносится с языческими земледельческими представлениями славян, согласно которым любой цикл обрядов, нацеленный на предопределение благополучия и урожая, связан с поминовением предков как подателей благ. Церковь запрещала посещение кладбища в первый день П., предназначая для этой цели вторник на следующей за пасхальной Фоминой неделе — Радуницу. Во многих местах этот обычай неукоснительно соблюдался, но кое-где, особенно в западных и южнорусских губерниях, запрета не придерживались. На востоке Новгородской губ. накануне П., на ночь, хозяйки ставили на стол или на божницу покрытую салфеткой тарелку с угощением — разговлением «для родителей», в которой были яйца и кусочки кулича. При этом хозяйка приглашала умерших: «Приходите родители». Считалось, что в ответ на приглашение «родители» приходят в эту ночь разговляться. На утро угощение раздавалось детям, приходившим поздравлять с праздником.
В некоторых местах на прицерковное кладбище заходили сразу после праздничной литургии с освященной паской (куличом). Подойдя к могилке кого-нибудь из родственников, христосовались с покойным: кланялись, целовали крест и клали «в головах», к кресту, раскрошенное яйцо, по кусочку кулича и сырной пасхи, при этом пели «Христос воскрес...», но умерших — «родителей» не поминали, объясняя это тем, что «в Пасху поминать нельзя, только в Радуницу». Яйцо крошили для птиц и звали: «Птички небесные, клюйте». Считалось, что это угощение облегчает участь покойного на том свете. Во многих деревнях к кресту клали целое яйцо. При этом крестьяне Новгородской губ., ожидая, что приношения с могилы возьмет за помин души покойного кто-нибудь из нищих, приговаривали: «Кто возьмет яйцо, сорок раз поклонись за покойника, сорок раз попроси царства вечного у Воскресшего».
В некоторых местах существовало поверье, что в первый день П. можно увидеться с умершими родственниками и даже побеседовать с ними. Знающие люди советовали для этого незаметно спрятаться в храме со страстной свечей в руках, в то время когда все остальные выйдут крестным ходом из церкви. Когда она опустеет, души умерших начнут собираться, молиться и христосоваться между собой. Чтобы побеседовать с умершими, в Городищенском у. Пензенской губ. знающие люди прибегали к способу, называемому «окликать покойников».
П., по народным представлениям, характеризуется особенным состоянием мира. Границы между реальным и потусторонним мирами становятся прозрачными, и появляется возможность общаться с умершими, видеть то, что ранее было недоступно. Крестьяне верили, что  накануне праздника, после захода солнца, опасно выходить во двор, на улицу, так как там ходят черти-оборотни. Черти в это время особенно злы. С первыми ударами колокола они падают с колокольни, на которой до этого прятались, а после пасхальной заутрени оказываются связанными и замурованными на чердаках, в темных углах дворов, в церковных стенах. Если с зажженной пасхальной свечой прийти на чердак, то можно увидеть связанного черта, а услышать мучения и возню чертей в церковных стенах можно, приложив к стене ухо. Чтобы распознать ведьм, советовали встать с заговоренным творогом у церковных дверей, когда люди начнут собираться на службу. Если при этом держаться за дверную скобу, можно распознать проходящих мимо ведьм по хвостам. Другой способ — обернуться во время службы — все колдуны будут стоять спиной к алтарю. А если, одевшись во все новое, стоять с первым вынутым из-под курицы яйцом в руке, узнаешь всех колдунов по рогам.
С наступлением пасхального утра мир преображался. В аду переставали мучить грешников, двери рая раскрывались, поэтому умерший в этот день обязательно попадал в рай, каким бы грешником он ни был. В народе верили, что в Светлое Христово Воскресенье вся природа ликует, а солнышко радуется. «Солнышко скачет во Христов день», — говорили крестьяне. Рано утром выходили на улицу смотреть на него, забирались повыше на пригорки и крыши. Считалось, если солнышко «играет», «трепещется» — это к хорошей и здоровой жизни, к богатому урожаю и счастливым свадьбам, а если только чуть-чуть или не «играет» вовсе, говорили, что год плохой будет. В Тульской губ. при появлении солнца над горизонтом дети пели:
Солнышко, ведрышко, Выгляни в окошко! Твои детки плачут, Сыр колупают, Собачкам бросают; Собачки-то не едят, А куры-то не клюют.
Солнышко, покажись, Красное снарядись. Едут господа бояре К тебе в гости во двор, На пиры пировать, Во столы столовать.
По свидетельству этнографа и фольклориста И. П. Сахарова, старушки на рассвете пасхального утра умывались с золота, серебра и пасхального яйца, чтобы разбогатеть и помолодеть, а старики расчесывали волосы,  приговаривая: «Сколько в голове волосков, столько бы было и внучат».
С П. начинался особый сорокадневный период, во время которого считалось, что ворота в раю не закрываются, так же как царские врата в церкви. В старину в народе рассказывали, что было время, когда солнце не заходило всю пасхальную неделю и была она как один день. В течение 40 дней (от П. до Вознесения) по земле ходят апостолы во главе с Христом, переодетые нищими, и смотрят, как люди Бога помнят, закон Божий исполняют, ближнему помогают, поэтому на протяжении всего этого времени крестьяне привечали и потчевали нищих. По этой же причине в некоторых местах существовал запрет что-либо выбрасывать или выливать из окон, так как «Христос под окнами ходит».
Представления о пограничном значении П., разделяющей периоды безвременья и обновления жизни, уходят корнями в глубокую старину и связаны с раннехристианскими представлениями о начале нового года с этого праздника. До XV в. церковный новый год на Руси начинался с 1 марта. Одну из причин этого установления церковь видела в «округлении чисел» П., которую называли новым годом для всех верующих, потому что Воскресение Господне дало «новую жизнь, новое лето людям». Подобное значение праздника сохраняется и до сих пор в церковном богослужении. С П. ведется счет и последовательность служб, порядок седмиц (недель) года, порядок чтения Деяний апостолов и Евангелия на литургиях.
В. X.


Краткая энциклопедия славянской мифологии

ПАСХА, Светлое Христово Воскресение — величайший из всех христианских праздников, «торжество из торжеств», которым завершался семинедельный Великий пост. С праздником Пасхи связывалось множество поверий, преданий, легенд, обычаев и обрядов. Считалось, например, что с первого дня Светлой пасхальной недели вплоть до Вознесения сам Христос в сопровождении апостолов ходит по земле и при этом небесные странники выглядят как простые нищие; странствуя, они испытывают людское милосердие,  награждают добрых и великодушных людей и наказывают злых. Существовало также поверье, что на Пасху солнце «играет», радуясь воскрешению Христа, а враг рода человеческого (Сатана) лежит в аду ничком, не шелохнется всю Святую неделю до самого Вознесения.
К Пасхе начинали готовиться заранее, еще на Страстной неделе, последней неделе Великого поста. В течение всей этой седмицы во всех домах трудились не покладая рук: женщины и девушки белили печи, мыли и скоблили столы, лавки и полы, вытирали мокрыми тряпками пыльные стены, обметали паутину, перемывали всю домашнюю утварь и вообще вычищали всю грязь, накопившуюся в доме; мужики же, также с первых дней недели, заготовляли дрова для пасхального костра, а также хлеб и корм для всей скотины на всю Светлую седмицу, чтобы потом в праздник не приходилось хлопотать и все было бы под рукой. Разгар всех этих работ приходился обычно на Чистый четверг, в который, по народному выражению, «даже ворона своих воронят в луже моет»; в этот день все обязательно парились в банях для красоты, здоровья и для того, чтобы быть чистыми весь год, а хозяйки особенно тщательно чистили и украшали избы и мыли маленьких детей, а иногда даже поросят, полагая, что в этом случае «весь год чистота в избе водиться будет». С теми же представлениями о «магии первого дня» был связан обычай приурочивать к Чистому четвергу забой скота, предназначенного для праздничного стола: считалось, что сам «Чистый четверг, угодник Божий», сохранит мясо от порчи, в особенности если к нему обратиться с молитвой: «Чистый четверг, от червей и от всякого гада сохрани и помилуй на долгое время».
Покончив с убранством избы, бабы обычно приступали к стряпне. На Пасху, по народному убеждению, следовало сделать самый богатый, какой только можно, стол, поэтому каждая хозяйка старалась наготовить как можно больше лучшего угощения; при этом некоторые из этих приготовленных к празднику блюд (например, куличи и т.п.) обычно освящали в церкви накануне праздника или в первый день Пасхи.
В богатых домах к Пасхе обычно жарили и варили мясо (например, запекали поросят), красили и расписывали пасхальные яйца, а также пекли специальный сдобный пасхальный хлеб с миндалем или изюмом, называемый в одних местах паской, пасхой, а в других — куличом. В бедных домах стол, конечно, был беднее, но и к нему обязательно пекли или покупали куличи или булки (обычно простые, без всякой сдобы) и красили яйца. При этом, как правило, на Пасху принято было помогать бедным семьям, не имеющим средств для того, чтобы должным образом отпраздновать великий день: богатые соседи (а тем более родственники) следили, чтобы Светлый праздник не омрачался «голодными разговинами», и в Страстную пятницу многие бабы из состоятельных семей разносили по домам бедняков всякие припасы — молоко, яйца, творог, куличи, а то и куски мяса (хотя это делалось редко и втайне от мужчин, так как в деревнях мясом распоряжался, как правило, мужик и бабы обычно не смели без спросу подступиться к нему). Мужики среднего достатка к помощи богатых соседей обычно не прибегали, однако при этом редко обходились без займов и обычно старались продать что-нибудь (дрова, сено, мятую пеньку и проч.), чтобы раздобыть денег и к светлому празднику купить четверть или полведра водки, пшеничной муки для лапши и стряпни, пшена на кашу; кроме того, следовало «купить Богу» масла и свечей, а также заплатить попам, поэтому вырученные деньги расходовались очень бережно.
Все эти хозяйственные хлопоты заканчивались обычно к вечеру Великой субботы, когда народ собирался в церкви на чтение «страстей». Читать «страсти» почиталось за честь; а так как чтец перед лицом всего народа должен был засвидетельствовать свою грамотность, читать чаще всего приглашали какого-нибудь благочестивого старика. Такое чтение нередко бывало монотонным и заунывным, поэтому часто случалось так, что слушающие, вначале собиравшиеся около чтеца, затем разбредались по церкви, молились где-нибудь в углу, ставили свечку Пресвятой Богородице (или святой Плащанице, которая, по народному убеждению, и есть Матерь Божия) или даже просто присаживались где-нибудь в притворе и дремали (хотя это и осуждалось церковью, полагавшей, что спать в церкви, да еще в Великую ночь, есть большое неуважение к церковному богослужению). Кроме того, многие прихожане отправлялись украшать храм, и во многих местах всю пасхальную ночь около церковной ограды толпился народ: расставлялись смоляные бочки, приготовлялись костры; мальчишки бегали по колокольне и расставляли фонари и плошки, а самые смелые мужики и парни даже залезали на купол церкви, чтобы осветить и его. Когда все эти фонари расставляли по местам, их возжигали, и вся церковь освещалась огнями. При этом огни иногда зажигали не только возле церкви: в некоторых местах, знаменуя победу света над тьмой и смертью, во время Светлой заутрени костры возжигали по холмам вокруг села, а также легли всю Светлую ночь по площадям смоляные бочки, а после собирали уголья от них и хранили в течение года вместе со свечами, с которыми стояли заутреню; считалось, что эти уголья, положенные под застрехи крыш, как и пасхальные свечи, защищают двор от грозы.
Собственно пасхальные торжества начинались обычно с крестного хода, когда процессия прихожан во главе со священнослужителями выходила из церкви и обходила ее, возвращаясь к церковному порогу; здесь священник объявлял о Воскресении Христовом, после чего вся народная толпа вновь устремлялась в церковь. На подобное торжество народ собирался не только со всего села, но и приходил из ближайших деревень; при этом проспать пасхальную службу во многих местах считалось непростительным грехом, и многие даже верили, что человек, проспавший пасхальную утреню, весь год будет неудачлив (таких людей «во искупление» на следующий день купали или обливали водой).
Пасхальная утреня начинала служиться в церкви сразу после крестного хода. При этом, как правило, народ, возвращаясь в церковь, стремился как можно быстрее попасть внутрь, поэтому немедленно образовывалась толчея, а особенно сильная давка начиналась у иконостаса и около церковных стен, где «пасочники» расставляли принесенные для освящения куличи, яйца и всякую пасхальную снедь. После того, как отходила утреня, ровно в полдень, во многих местах, по приказанию ктитора, в ограде принимались палить из пушек или ружей, а все присутствующие в церкви осеняли себя крестным знамением, и под звон колоколов раздавалось первое «Христос Воскресе». С этого момента начинался обряд христосования: в алтаре христосовался причт, а в церкви прихожане; затем причт начинал христосоваться с наиболее уважаемыми крестьянами и обмениваться с ними яйцами (что весьма ценилось народом, свято верившим, что яйцо, полученное от священника, никогда не испортится).
После окончания литургии все «пасочники», держа на руках скатерти с куличами и установленными на них горящими свечами, выходили из церкви и, с обнаженными головами, строились в два ряда в ограде, ожидая причта, который в это время в алтаре освящал пасхи наиболее зажиточных и чтимых прихожан. Освятив пасхи, причт, со священником во главе, выходил наружу и с молитвой обходил ряды, окропляя куличи святой водой, за что ему в чашу бросали гривны и пятаки.
После освящения пасхи каждый хозяин или хозяйка считали своим долгом прямо из церкви, не заходя домой, отправиться на кладбище, чтобы там известить умерших родственников о Воскресении Христа и похристосоваться с ними. Так, например, крестьяне многих губерний, сразу после освящения куличей, шли на кладбище, где находили родные могилки, отвешивали на них земные поклоны «родителям», целовали землю и поздравляли покойных со Светлым праздником, а также обязательно оставляли на могилке кусок кулича и творогу «для родителей», прежде чем отправиться домой христосоваться и разговляться с домочадцами.
Пасхальный завтрак обычно проходил в узком семейном кругу, так как ходить в гости в первый день Пасхи было не принято. К разговлению матери всегда будили и маленьких детей: «Вставай, деточка, подымайся, нам Боженька пасочки дал». За столом отец разрезал пасху на куски, крошил мясо или баранину, а также освященные яйца и оделял всех домочадцев (в благочестивых семьях при этом нередко крестились, целовали освященную пищу и шептали: «Слава тебе, Господи, пришлось разговеться нам»). Первое пасхальное яйцо часто съедали всей семьей, разделив его по числу домочадцев; в этот день обычно также «молили паску», то есть обменивались кусочками кулича или ели его сообща, разрезав на мелкие кусочки (так поступали не только домашние, но даже священник и причт). Во время завтрака же домочадцы христосовались между собой и обменивались яйцами; при этом дети с родителями христосовались трижды, и только с женами целоваться при всех считалось неприличным.
С первого же дня Пасхи, на протяжении всей Светлой седмицы, в деревнях обязательно служили пасхальные молебны. При этом принято было, чтобы священники в сопровождении причта и «богоносцев», называемых еще «оброшниками и оброшницами», обходили с иконами все дома в селе и служили пасхальные молебны в каждом дворе. «Оброшники» выбирались обычно из наиболее благочестивых стариков и старух, давших обет всю Пасхальную неделю «ходить под Богами» или желающих своим усердием вымолить у Бога какую-нибудь милость (например, чтобы перестала трясти лихорадка, чтобы сына не взяли в солдаты, чтобы муж не пьянствовал и т.д.). Все оброшники, прежде чем приступить к своему делу, обязательно испрашивали благословения священника («Благослови, батюшка, под Богов стать»), и только после получения разрешения принимались за свои обязанности: один из них нес свечи для продажи, другой — кружку, в которую собирались деньги «на Божью Матерь», третий — другую кружку, куда причт складывал весь свой доход (предварительно записав его на бумаге), а четвертый нес кадило и подкладывал ладан (обязанность этого последнего оброшника в народе считалась самой почетной, и в редком доме ему не подносили водки и т.п.). Все оброшники подпоясывались белыми полотенцами, а оброшницы, кроме того, повязывались белыми платками (в память святых жен мироносиц, которые, по народному убеждению, были также покрыты белым).
Когда все «богоносцы» выстраивались у церкви, появлялся священник в облачении, и вся процессия, с пением: «Христос Воскресе», под колокольный звон, отправлялась в первый ближайший к храму двор. К этому времени хозяева дома зажигали свечи перед «домашними Богами» (т.е. перед иконами), покрывали стол белой скатертью, на скатерть клали ковригу или две хлеба, а под угол скатерти насыпали горсть соли (ее по окончании богослужения считали целебной и давали скоту от болезней). Домохозяин без шапки (иногда — с тщательно прилизанной и умащенной головой) выходил навстречу «богам», а какая-нибудь «молодайка» при этом с пеленою в руках «сутречала» на пороге избы Божью Матерь и, приняв икону, все время держала ее на руках, пока духовенство служило молебен. Во время этого молебна мужики обычно очень строго следили и считали, сколько раз пропели «Иисусе, Сыне Божий», и если насчитывали меньше 12-ти раз, то хозяин при расчете непременно упрекал священника: «Ты, папаша, только деньги с нашего брата брать любишь, а сполна не вычитываешь» (при этом, однако, к чтению кондаков в народе относились  довольно равнодушно, и если священник не дочитывал до конца каждый кондак, то хозяева относились к нему снисходительно: «Ведь и язык прибрешешь — в каждом дворе одно и то же» ).
Кроме молебна в избе, многие хозяева просили от¬служить еще и молебен на дворе, в честь святых, покровительствующих домашним животным. Вообще, таких святых было довольно много. Так, например, покровителями птиц считались сорок мучеников севастийских, а также свв. Кузьма и Демьян (для кур), Сергий Радонежский (для домашней птицы) и Никита-мученик (для гусей); покровителями пчел слыли Зосима и Савватий соловецкие; сберегателями скота считались св. Власий, св. Георгий Победоносец, свв. Афанасий и Кирилл (преимущественно для рабочего скота), св. Анисим (для овец), свв. Флор и Лавр (для лошадей), св. Мамонт (для овец), и т.д.
Для молебнов, производившихся на дворе, хозяева дома заранее ставили прямо посреди двора столы, накрытые скатертями, и клали на них специальную «скотскую» пасху, предназначенную для домашних животных. После молебна эта пасха разрезалась на мелкие кусочки и скармливалась домашним животным и птицам, а скатерть, на которой стояла пасха, псаломщик, по просьбе баб, подбрасывал вверх (считалось, что чем выше он подбросит ее, тем выше уродится лен).
В некоторых случаях богатые хозяева заказывали молебен с водосвятием; тогда священники освящали воду в колодце, и этой водой матери старались умыть детей, а затем вытереть их полотенцем или концом холста, которое затем «вешали на Божью Матерь», т.е. жертвовали на церковь. Кроме того, при водосвятных молебнах многие крестьяне снимали с себя кресты и погружали их в освященную воду, а затем спускали эту воду прямо в рот или на глаза. При этом многие старухи не ограничивались этим, а брали венчик, которым кропил священник, и обрызгивали те места на своем теле, где чувствовали боль, но прежде всего брызгали «в пазуху»; молодицы же, кормящие детей, обмывали святой водой грудь, чтобы было больше молока и чтобы защититься от сглаза.
Иногда особенно благочестивые крестьяне не ограничивались молебном с водосвятием, а просили отслужить еще и акафист таким святым, которых в действительности не существовало, например, «Плакущей Божией Матери» (чтобы самому не плакать), «Невидимой Богоматери», «Великой Пятнице», «Воздвиженской Пятнице» (прогоняет нечистых духов и колдовство), «Святой Субботе», «Святому Средокрестию» и проч. Священники, разумеется, отказывались служить молебны таким несуществующим святым, но к таким отказам некоторые мужики относились неодобрительно и даже укоряли священника: «Ой, смотри, батя, грех-то на тебе будет, коли ты Матушку Плакущую забыл».
По окончании молебнов в доме и во дворе наиболее благочестивые крестьяне просили священника благословить их «повеличать Вуспение Божью Матушку», и если священник давал благословение, пели следующую молитву: «О девица, Твое Успение славим, прими наше хваление и подаждь нам радование, о предстоящих со слезами, о Мати, молись с нами, будь похвальна и избрана ты, Царица Небесная». По окончании этого песнопения иконы выносили со двора, причем матери клали в воротах детей для исцеления от болезней, а взрослые только нагибались, чтобы над ними пронесли образа.
Но перед тем, как священная процессия покидала двор, хозяева расплачивались со священником и пр.: их угощали, оделяли их деньгами и т.д. Правда, некоторые хозяева нередко старались недодать обещанную сумму (например, если молебен стоил рубль, хозяин при расчете давал только 80 копеек, а когда причт начинал спорить, прибавлял гривенник, потом еще пятак, а пятак все-таки недодавал). Поэтому некоторые священники при расчете заходили в дом, садились на лавку и, не снимая облачения, ждали, пока им не отдавали все деньги сполна, а также и «весь остальной доход» — хлеб, яйца и лепешки. Однако платить за молебен отказывались все-таки очень немногие; в большинстве же случаев прихожане исправно оплачивали работу священника, а оброшникам подносили водки. Такие радушные приемы даже нередко имели печальные последствия. Так, например, некоторые оброшники, не устоявшие перед радушием хозяев, вскоре совершенно пьянели, чем и приводили священника в искреннее негодование: они хватали и несли образа без всякого благословения, иногда даже сложив вместе, как обычные доски, и ставили их с размаху, роняли кадило, рассыпая угли, и т.д., а к вечеру обычно напивались до того, что падали где-нибудь в сенях, а то и просто на улице, где и засыпали (при этом деревенская молодежь нередко подшучивала над ними, например обливала их чем-нибудь или надевала на них женское платье).
Хождение с иконами и молебны продолжались по всем дворам до самого вечера первого дня Пасхи. На ночь (как на эту, так и на последующие) иконы обычно относили на хранение в дом какого-нибудь зажиточного и всеми уважаемого человека, который нередко сам напрашивался на эту честь — приходил к священнику и просил: «Батюшка, отпусти ко мне Богородицу ночевать». При этом в помещении, где хранились иконы, прихожане часто сами устраивали нечто вроде всенощного бдения: старухи со всей деревни, богомольные мужики и девушки, вымаливающие себе хороших женихов, собирались в комнату с иконами, где зажигали свечи и всю ночь коленопреклоненно молились Богу и пели молитвы. В древности в это же помещение приносили «кануннички» — маленькие кувшинчики с медом, которые вместе с большими свечами ставились на стол перед образами для поминовения умерших (бабы при этом «рассуждали так, что, все, мол, главные боги (образа) здесь налицо, и если им зажечь по свечке каждому, то они сразу как начнут молиться за  покойничка, так уж непременно вымолят для него у Господа прощение»). Вероятно, эти «кануннички» были изобретением раскольников, которые некогда охотно приносили к образам свои кувшинчики и простаивали на молитве с православными всю ночь; обычай ставить кувшинчики перенял и простой народ, однако со временем высшее духовенство строго запретило такие «кануннички», и они вышли из употребления.
На второй день Пасхи, после литургии, которая кончалась очень рано, иконы несли на «поповку» (место, где расположены дома причта) и, после молебна в доме священника, прихожане обыкновенно получали угощение от своего духовного отца. На «поповку» в этом случае собиралось, как правило, все село; однако священники обычно не скупились на угощение, дорожа расположением прихожан и желая, в свою очередь, отблагодарить их за радушие и гостеприимство. С «поповки» иконы шли по ближайшим и дальним деревням, обходя весь приход, причем каждая деревня заранее предупреждалась, когда к ней «боги придут», чтобы крестьяне успели приготовиться к торжественному обряду.
Пока духовенство не отслужило в доме молебна, ни хозяин дома, ни его домочадцы ни под каким видом не должны были предаваться никаким праздничным весельям, так как это считалось за большой грех. Но после того, как «иконы прошли», в деревне обычно начинался широкий пасхальный разгул. Так, например, обязательным для пасхальных праздников было гостевание — взаимные посещения близких родственников или даже просто друзей, знакомых, соседей и т.п.; повсеместно принято было поздравлять друг друга с Воскресением Христовым, христосоваться и обмениваться крашеными яйцами.
Правда, «гостеванием» занималось преимущественно взрослое население; молодежь же предавалась другим забавам: водила хороводы, затевала игры и т.п. Характерной пасхальной забавой было катание пасхальных яиц по земле или со специальных лотков; во многих местах принято было также устраивать «битки» — битье крашеными яйцами. Во многих местах на Пасху устраивали качели, и при этом для детей их делали во дворах, а на деревенской площади, выгоне или другом открытом месте возводили общественные качели, на которых качались все, но в первую очередь — девушки с парнями. Около этих качелей обычно собиралась толпа народу: девушки и бабы с ребятишками, мужики и парни с гармониками и «тальянками» собирались там еще с утра и расходились только к ночи.
Вообще, на Пасху, как и на масленицу, главное внимание уделялось молодежи и молодоженам. Так, например, в молодежных пасхальных хороводах обычно назывались будущие супружеские пары и величались молодожены, поженившиеся в течение последнего года. В последний день пасхальной недели, в первое воскресенье после Пасхи, называемое Радостным воскресеньем или Красной Горкой, односельчане ходили к домам молодоженов и «окликали молодых», которые за пение и пожелания благополучия выносили им угощение (обычно яйцо, стопку водки и т.п.). Как и на масленицу, на Пасху принято было обмениваться визитами со сватами, с той только разницей, что на Пасху приглашали и будущих сватов, т.е. родня обрученных жениха и невесты приглашала друг друга в гости, причем, как и на масленицу, жениха с невестой во время трапезы сажали на почетное место в красном углу, поили их обоих водкой и вообще делали их центром всеобщего внимания. При этом обычай требовал, чтобы жених ухаживал за невестой, называл ее обязательно на «вы», по имени-отчеству, или же просто «нареченная моя невеста»; тот же обычай требовал, чтобы он сгребал руками сласти с тарелки и потчевал ими девицу. После обеда жених с невестой обязаны были кататься с нею по селу, и при этом непременно обняв друг друга за талию.
Как самый большой и наиболее чтимый христианский праздник в году, Пасха, естественно, группировала вокруг себя целый цикл народных примет, поверий, обрядов и обычаев, причем как христианских, так и языческих по сути. Так, например, весьма распространен был обычай на Пасху звонить в колокол, так как этот звон, по народному убеждению, обладает особой магической силой и способен отгонять нечистую силу и хищников, способствовать плодородию и т.д. В течение всей пасхальной недели, называемой также «звонильной неделей», любой человек мог подняться на колокольню и звонить в колокола; и на деревенской колокольне в течение пасхальной недели обычно царило столпотворение: едва ли не каждый человек считал обязательным хоть раз позвонить в колокол (хотя со временем этот обычай практически утратил свой первоначальный смысл и повсюду превратился в обычную забаву).
Многочисленные обряды и поверья приурочивались ко всей Светлой седмице, однако наибольшее их количество относилось к самому важному времени Пасхального периода — к первому пасхальному дню и, в особенности, ко времени праздничной пасхальной службы. Так, например, хозяйки во время утрени наблюдали, какая скотина в это время лежит смирно (и, следовательно, «ко двору»), а которая ворочается (т.е. «не ко двору», пропащая); «шугали» с насеста кур для того, чтобы они не ленились, вставали пораньше и несли больше яиц. В пасхальную ночь и во время заутрени во многих местах принято было ходить к родникам, набирать там воды и молча нести ее домой; считалось, что если принести такую воду домой, не произнеся по дороге ни одного слова, то вода приобретет особую силу, почти равную силе святой воды. Так, например, такой «молчальной» водой кропили дома и амбары для счастья и благополучия, умывались ею для здоровья и т.д.
К первому дню Пасхи во многих местах приурочивалось изгнание из дома клопов и тараканов. Делалось  это следующим образом: хозяин, придя домой после обедни, не сразу входил в избу, а предварительно стучался; хозяйка же, не отворяя дверей, спрашивала: «Кто там?» — «Я, хозяин твой, — отвечал муж, — зовут меня Иван. Ну что, жена, чем разговляться будем?» — «Мы-то разговляться будем мясом, сметаной, молоком, яйцами...» — «А клопы-то чем?» — «А клопы клопами!»; считалось, что после этого клопы, подслушав этот диалог, либо испугаются и убегут из избы, либо набросятся друг на друга и сами себя поедят. Существовал и другой, более упрощенный, способ изгнания клопов и всяких паразитов: когда хозяева шли с обедни с пасхами, какая-нибудь старуха брала веник и кричала: «Прусаки и тараканы и всякая гадина, выходите вон из избы — святая пасха идет!»; это она повторяла три раза, и при этом усиленно мела веником к порогу и трижды махала им за порог. Когда же пасха уже «пришла» на порог, старуха швыряла веник за порог, как можно дальше, и тем самым намечала путь отступления для всякой избяной нечисти.
Свои пасхальные приметы и обычаи имелись у деревенских девушек. Так, например, во многих местах среди девиц существовал обычай в дни святой Пасхи не брать соли, чтобы руки не потели, а также умываться водой с красного яйца, чтобы быть румяными, и притом еще становиться на топор, чтобы быть крепкими. Повсеместно считалось, что если во время праздничной утрени девушка помолится Богу и попросит его послать ей жениха, то ее желание непременно исполнится в самом скором времени. О своей судьбе девицы нередко гадали по обычным «любовным» приметам, веря, однако, что приметы эти на Пасху всегда становятся особенно верными. Так, например, во многих местах считалось, что если девица на Пасху ушибет локоть, то ее непременно вспомнит милый, если в щи ей упадет муха — наверняка жди свиданья, если у нее зачешется губа — не миновать поцелуев, а если зачешется бровь — будет кланяться с милым.
Различных обычаев, приуроченных к первому дню Пасхи, придерживались и люди самых разных профессий. Так, например, при возгласе священника: «Христос Воскресе!» рыбаки говорили: «А у меня рыба есть!», считая, что этим они обеспечивают себе полные сети на весь сезон. Охотники при тех же словах священника стреляли вблизи церковного порога в воздух, полагая, что от этого их ружья будут бить без промаха; кроме того, они строго придерживались правила никогда не проливать ничьей крови в течение всей Светлой седмицы, полагая, что в это время всякая тварь земная вместе с людьми радуется Христову Воскресению и по-своему славит Бога и любое убийство в это время есть великий грех, за который Бог жестоко накажет (так, например, рассказывали, как один охотник, нарушивший это строгое правило, вскоре нечаянно убил себя на охоте, а другой без вести пропал в лесу, попав в лапы к нечистой силе).
Свои пасхальные обычаи были даже у лихих, нечестных людей. Так, например, воры во время Светлой  ночи, и особенно во время пасхальной заутрени, непременно старались украсть хоть какую-нибудь вещь у молящихся в церкви, и притом украсть так, чтобы никому и в голову не пришло подозревать их; считалось, что вор, который сумел удачно «заворовать», будет чувствовать себя в безопасности весь год, так как никто его не сможет поймать на воровстве. Игроки в карты и проч., отправляясь в церковь на праздничную службу, клали в сапог монету в уверенности, что это принесет им крупный выигрыш. Человек же, желавший стать непобедимым игроком, способным наверняка обыграть всех и каждого, должен был совершить особый обряд: идя в церковь, захватить с собой карты и, когда священник, показавшись из алтаря в светлых ризах, в первый раз скажет: «Христос Воскресе», ответить ему: «Карты здеся», когда священник во второй раз скажет: «Христос Воскресе», ответить: «Хлюст здеся», а на третье поздравление священника сказать: «Тузы здеся»; такое святотатство, по мнению картежников, приносит несметные выигрыши, но только до тех пор, пока святотатец не покается.
Кроме того, в праздничную пасхальную службу можно было получить еще и чудесную монету. Так, в некоторых местах верили, что если в Светлую заутреню стать в уголке церкви, держать в левой руке серебряную монету и на первое приветствие священника «Христос Воскресе!» вместо «Воистину Воскресе» сказать «Антмоз маго», то монета в руке получит чудесную силу: считалось, что она может возвратиться к хозяину даже из воды или огня; брошенная же в чужие деньги, она также вернется и при этом приведет за собой все другие, окружавшие ее монеты.
Особые пасхальные обряды и поверья касались нечистой силы, по народному убеждению, особенно злой в пасхальную ночь. Согласно народным поверьям, в это время всем нечистым духам «солоно приходится», так как только ударят в первый колокол к заутрене, бесы немедленно сыплются с колокольни на землю, а как только отойдет заутреня, их немедленно лишают свободы — скручивают, связывают и даже приковывают на чердаках, колокольнях, во дворах в углу и т.д.; в некоторых местах верили также, что в ночь на Светлое воскресенье всех чертей замуровывают в церковные стены, где они «шустрятся», т.е. возятся и мечутся, но не могут вырваться из тягостного плена. При этом крестьяне уверяли, что прикованных и мучающихся чертей можно слышать, если в пасхальный вечер прийти на то место, где они сидят. Для того же, чтобы увидеть нечистую силу, лишенную в святой пасхальный вечер своей дьявольской силы, следовало пойти в какое-нибудь темное укромное место с той самой свечой, с которой стояли пасхальную утреню; так, например, во многих местах полагали, что на Пасху можно увидеть черта, стоит только подняться на чердак или колокольню со свечой, горящей еще с заутрени. В некоторых местах указывали еще и способ в светлую Христову ночь поглумиться над нечистой силой: выйти с пасхальным яйцом на перекресток дорог  и покатить яйцо вдоль по дороге; считалось, что от этого черти непременно выскочат и «пропляшут трепака» (хотя «само собою разумеется, что чертям в эту ночь бывает совсем не до пляски — им в пору бы удавиться, а тут, по капризу деревенского озорника, изволь пускаться в пляс и потешать его» ).
Примерно в таком же положении, что и нечистая сила, находились на Пасху колдуны и ведьмы. По народному убеждению, в светлую ночь Христову их можно опознать, а следовательно, и защититься от их пагубного влияния, и даже воздействовать на них, лишить их навсегда сверхъестественной силы. Так, например, во многих местах считалось, что придя на Пасху в церковь в новой одежде, можно увидеть всех колдунов, стоит только во время пасхальной заутрени обернуться и поглядеть на народ: все колдуны будут стоять спиной к алтарю. Если на Пасху принести в церковь специальным образом приготовленный творог или сыр, то, по народному убеждению, можно узнать среди прихожанок ведьм: для этого нужно только, взяв творог в рот, стать у церковных дверей и держаться за дверную скобу; тогда все ведьмы, проходя мимо, покажутся с хвостами. В некоторых местах верили, что если на Пасху поцеловать замок у церкви, то можно увидеть ведьму, и т.д.
Другая большая группа пасхальных обрядов и поверий касалась культа предков. По народным поверьям, с самого первого дня Светлого Христова Воскресения отверзаются райские врата и остаются отворенными до последнего дня Пасхи, причем их никто не охраняет. В связи с этим в народе царило убеждение, что всякий, кто умрет во время Светлой седмицы, беспрепятственно попадает прямо в рай, какой бы грешник он ни был; поэтому все деревенские старики и старухи, как правило, мечтали как о великом счастье и просили у Бога, чтобы он даровал им смерть именно в Пасхальную неделю. Людей, умерших во время Пасхи, принято было хоронить с красным пасхальным яйцом в правой руке («Умер на Пасху — и яичко в руку»).
С теми же представлениями о раскрытых вратах на «тот свет» было связано поверье о том, что в пасхальную ночь на земле появляются духи умерших, и их можно видеть, общаться с ними и т.д. Так, например, во многих местах верили, что если во время крестного хода, когда все богомольцы уйдут из церкви, спрятаться в храме за алтарем со страстной свечой так, чтобы никто не заметил, можно увидеть, как души умерших соберутся в церковь молиться и христосоваться между собой; однако разговаривать с ними в это время и вообще выдавать свое присутствие в церкви строго воспрещалось, так как человек, нарушивший этот запрет, мог, по поверью, поплатится жизнью. Для разговоров же с умершими предками предназначалось кладбище.
Общаться с покойниками на кладбище ходили повсеместно, а особенно строго этого обычая придерживались женщины. Существовал даже особый обычай «окликать покойников», которому следовали во многих местах. Так, например, многие крестьянки полагали, что если после причастия в Великий четверг ничего не есть до самого пасхального разговенья и всю пятницу и субботу провести в молитве и молчании, то можно услышать покойников, стоит только на Пасху, сразу после заутрени, пойти на кладбище и там, помолившись Богу, сотворить три земных поклона, лечь на землю и громким голосом крикнуть: «Христос Воскресе, покойнички!»; тогда-то покойники и откликнутся из земли: «Воистину воскресе!», а уж после этого можно подходить к любой могилке и спрашивать, о чем хочешь — мертвец непременно даст ответ и при этом никогда не соврет, всю правду скажет. Правда, расспрашивать покойников редко кто решался, но поздравить умерших родителей с Пасхой и похристосоваться с ними ходили многие. Так, например, одна старушка-черничка из Пензенской губернии рассказывала священнику: «Я, батюшка мой, почитай, каждый год хожу на кладбище и окликаю покойничков, и всегда они мне ответ подают. Только страшно это: покойники говорят подземельным голосом и мурашки по телу у меня так и забегают, так и забегают, как только они голос подадут. Случается, говорят они глухо, тихо, а случается как скажут — словно гром ударил. Только, конечно, к ним, к покойникам-то, надо подходить умеючи, нельзя зря лезть». В некоторых местах схожий обычай соблюдали люди, проклятые покойными родителями: в первый день Пасхи до рассвета ходили на кладбище и просили прощения у отца и матери; считалось, что если в это время в земле раздастся гул, то это означает, что отец или мать простили свое дитя и потому их приняла земля, ранее отвергавшая их за грех проклятия.
Немало пасхальных обычаев и примет было связана с пасхальной освященной едой. Такая еда в народном сознании наделялась сверхъестественным значением и особой силой; по некоторым поверьям, сила ее столь велика, что если обычная домовая мышь заберется на пасхальный стол и съест хоть один освященный кусочек, то у нее немедленно вырастут крылья и она сделается летучей мышью (поэтому хозяйки в каждом доме считали своим долгом всю Светлую неделю непременно прятать все освященные продукты так, чтобы ни одна мышь не смогла достать их).
К помощи освященных пасхальных яств православный люд прибегал в трудные и важные минуты жизни; поэтому остатки такой еды (и даже еще не тронутая еда) тщательно сохранялись в каждом доме, иногда в течение целого года, и использовалась в самых разных обрядах. Так, например, все кости от пасхального стола (как правило, это были кости освященного в церкви поросенка) принято было тщательно сберегать, чтобы затем часть из них закопать в землю на пашнях, с целью предохранить нивы от градобития, а часть во время летних гроз бросать в огонь, чтобы предотвратить удары грома. Точно так же повсеместно сохранялась головка освященного кулича. Когда наступало время сева, хозяин дома вставал на заре, умывался и молился Богу, а хозяйка покрывала скатертью  стол, приносила головку пасхального кулича и ковригу хлеба, ставила соль и, собрав всех домашних, зажигала свечку, после чего все присутствующие клали по три земных поклона и просили у Бога: «Зароди нам, Господи, хлебушка»; затем головка кулича заворачивалась в чистую тряпочку и торжественно передавалась хозяину, который с ней уезжал в поле и там, на своей ниве, съедал ее, чем, по народному убеждению, и обеспечивал хороший урожай. Вообще же, помимо головки кулича, урожай могли обеспечить и зерна, во время пасхального молебна стоявшие перед образами; поэтому всякий богобоязненный хозяин, приглашая в свой дом священника «с богами», непременно просил батюшку окропить ведра с предназначенными для сева зернами святой водой.
Самые сильные магические свойства в народе приписывались освященным крашеным пасхальным яйцам. Крашение яиц было одним из характерных обрядов Пасхи: считалось, что выкрашенное в красный цвет яйцо знаменует собой мир, обагренный кровью Христа и через это возрождающийся для новой жизни. Впрочем, в крестьянской среде существовало и другое объяснение этому обычаю: «Когда Пилат распял Христа, то апостолы очень испугались, что Пилат и до них доберется, и, чтобы смягчить его сердце, накрасили яиц и принесли ему в подарок, как еврейскому начальнику. С тех пор и пошел обычай красить на Пасху яйца». В некоторых местах происхождение пасхального яйца объясняли еще и следующим образом: «Перед Пасхой Христос был мертв, а потом в пользу христиан воскрес. Вот и яйцо точно так же: оно мертвое, а, между прочим, из него может живой цыпленок выйти»; обычай же красить яйцо в красный цвет объясняли тем, что «и сама Пасха красная, в священном писании прямо ведь сказано: Пасха красная, праздник из праздников».
С пасхальным яйцом было связано большое количество обрядов и поверий. Так, например, считалось, что при помощи пасхального яйца души умерших могут получить облегчение на «том свете»: для этого надо только лишь сходить на кладбище, трижды похристосоваться с покойником и, положив на его могилу яйцо, разбить его, покрошить и скормить «вольной» птице, которая в благодарность за это помянет умершего и будет просить за него Бога. При помощи пасхального яйца могли и живые люди получить облегчение от всех болезней и напастей: так, считалось, что если яйцо, полученное при христосовании от священника, сохранять на божнице в течение трех и даже 12-ти лет, то оно приобретет такую силу, что стоит только дать его съесть тяжело больному человеку, как всю хворь с него «как рукой снимет». Пасхальным яйцом хозяйки оглаживали своих коров при первом весеннем выгоне, чтобы с ними не случилось никакой беды. Помогали пасхальные яйца (особенно те, что были получены от священника в церкви) и против пожаров: считалось, например, что если человек, отличающийся своей праведной жизнью, возьмет такое яйцо и три раза обежит горящее здание со словами: «Христос Воскресе», то пожар сразу же утихнет и прекратится сам собой; но если яйцо попадет в руки человека сомнительного образа жизни, то пожар не прекратится, и в этом случае останется лишь одно средство — бросить яйцо в сторону, противоположную направлению ветра и свободную от строений, и тогда ветер утихнет, изменит направление и сила огня ослабеет настолько, что можно будет с ним бороться своими силами. В некоторых местах прибегали еще и к такому способу: кидали яйцо в пожар, полагая, что оно остановит огонь и уймет его. Повсеместно пасхальные яйца применяли в земледельческих работах: закапывали их в поле (например, для того, чтобы у льна головки были величиной с яйцо), а также зарывали их во время пасхального молебна в зерна, а затем выезжали с этим же яйцом и зерном на посев, полагая, что этим обеспечивается богатый урожай. Использовали пасхальные яйца и для поисков: так, например, во многих местах с ними искали заблудившуюся скотину, а иногда и клады, так как считалось, что всякий клад охраняет специально приставленная к нему нечистая сила, которая, завидев человека, приближающегося с пасхальным яйцом, непременно испугается и убежит, и тогда клад можно будет легко найти и взять.
Некоторые особые правила касались поедания пасхальных яиц: так, повсеместно запрещалось при еде выбрасывать (а тем более выплевывать) скорлупу яйца за окошко на улицу, потому что на всей Светлой седмице по земле ходит сам Христос с апостолами в нищенских рубищах, и скорлупой по неосторожности можно в него попасть. Впрочем, запрет выбрасывать яичную скорлупу за окошко касался не только пасхального периода и объяснялся разными поверьями: считалось, например, что если выбросить скорлупку, то русалки сделают себе из нее кораблик и будут плавать на нем «на зло честному люду», а если в выброшенной скорлупке скопится вода, то из нее может напиться сорока, отчего человек, выбросивший скорлупку, заболеет лихорадкой.
К числу широко распространенных пасхальных обрядов относился народный обычай «хождения волочебников», схожий с обрядом колядования. Заключался он в том, что с вечера пасхального воскресенья по домам начинали ходили группы людей (волочебни-ков, христовагшиков; предводитель же их именовался починальником), поздравлявших всех с великим праздником Пасхи. Состояли эти группы преимущественно из женщин, хотя в некоторых местах обряд совершали, наоборот, парни и мужчины. Участвующие в обряде собирались со всего села и толпой шли по дворам, из дома в дом, останавливаясь под окнами и распевая обрядовые, так называемые «великоденные» песни. Некоторые из этих песен содержали перечисление основных годовых праздников аграрно-хозяйственного календаря: «Первое свято — Велик Христов день, велик Христов день с красным яичком. Другое свято — Юрий-Егорий: во чистом поле статок пасет,


статок спасает, домой гоняет. Третье свято — святой Микола, святой Микола около двора, около двора, кануни варит, коники глядит. Пятое свято — святой Петр, святой Петр с белым сыром. Шестое свято — Илья-Пророк, Илья-Пророк по межам ходит, рожь зажинает». Другие песни содержали обычные величальные образы, отражающие богатство крестьянского двора, а также поздравления с Воскресением Христа: «Не шум шумит, не гром гремит, Христос Воскресе Сын Божий! (припев) Шум гремят волочебники — к чьему двору, ко богатому, ко богатому — к Николаеву. Хозяюшко, наш батюшко, раствори окошечко, посмотри немножечко, что у тебя в доме делается» и т.д. Иногда пелось несколько песен различного содержания, причем первая обычно обращалась к хозяину и хозяйке и прославляла их домашнее благоустройство, зажиточность, порядок в доме и благочестие, упоминая, что им сам св. Юрий (Георгий) запасает коров, св. Николай — коней, св. Илья зажинает жниво, Пречистая мать (Успение) — засевает, а Покров собирает, и т.д. (после всякой строфы следовал припев «Христос воскресе!»).
Обычай требовал, чтобы волочебников по окончании пения награждали деньгами или щедро угощали яйцами, салом, молоком, белым хлебом и т.д. Если же хозяева скупились, то волочебники немедленно начинали отпускать нелестные пожелания в их адрес: «Кто не даст нам яйца — околеет овца, не даст сала кусок — околеет телок; нам не дали сала — коровушка пала» и т.п. К подобным угрозам крестьяне относились со страхом, поэтому волочебииков обычно одаривали богато, не скупясь, в уверенности, что от этого зависит благополучие дома и домочадцев. Все собранные волочебниками продукты и деньги шли обычно на специальное пиршество; так, например, в тех местах, где в роли христованников выступали исключительно бабы, пиршество устраивалось также только для женщин, а мужчины на него ни под каким видом не допускались.
Перебаечник — см. Баечник.


Энциклопедия суеверий

ПАСХА
В пасхальное утро солнце пляшет на рассвете. (Повсеместно).
В пасхальное утро на рассвете в центре солнечного диска появляются агнец и знамя. (Девоншир).
Если Пасха солнечная, Троица тоже будет солнечной.
Обильный дождь на Пасху обещает много травы, но мало сена. (Хартфордшир).
В годы нашей молодости очень многие всерьез верили, что в день Пасхи солнце пляшет на рассвете. И во многих поселках перед рассветом целые процессии устремлялись к окрестным холмам, чтобы оттуда взглянуть на пляшущее солнце.
Девонширские девушки имели обычай просыпаться в этот час, чтобы увидеть агнца и знамя на солнечном диске. При этом на солнце нужно было смотреть сквозь матовое стекло.
На острове Корфу (Италия) существовал обычай взбираться в страстную пятницу на одну из террас горного склона и бросать вниз зелень, произнося при этом проклятие предателю Иуде.
Однако едва ли можно объяснить, каким образом этот обряд много сотен лет назад попал в Девоншир — единственное место в Британии, где он совершался на Пасху.
Так же, как и в Англии, в России повсеместно верили, что солнце в день Светлого Христова Воскресения "играет". Молодежь во многих местах России ходила "караулить солнышко" -- встав на пригорок, смотрели на восходящее солнце через осколок закопченного стекла. (Ср. английский обычай — в день Пасхи смотреть с окрестных холмов "на пляшущее солнце"). (См. ПЕТРОВ ДЕНЬ).
В России "по мнению крестьян, в пасхальную ночь все черти бывают необычайно злы, так что с заходом солнца мужики и бабы боятся выходить на двор и на улицу: в каждой кошке, в каждой собаке и свинье они видят оборотня, черта, прикинувшегося животным [1].
Считается, что на пасху можно увидеть всю нечистую силу: ведьм, колдунов, банников и т. д. (см. ЛИХОРАДКА). "Опытные деревенские люди умеют не только опознавать ведьм, но могут даже с точностью определить весь их наличный состав в деревне: для этого нужно только с заговенным творогом встать у церковных дверей и держаться за дверную скобу ведьмы будут проходить, и по хвостам их можно сосчитать всех до единой.
Что касается колдунов, то опознавать их еще легче — не надо даже за дверную скобку держаться, а достаточно во время пасхальной заутрени обернуться и поглядеть на народ: все колдуны будут стоять спиной к алтарю.
Другая группа пасхальных суеверий раскрывает перед нами понятия крестьянина о загробной жизни и душе. Повсеместно существует убеждение, что всякий, кто умрет в светлую седьмицу, беспрепятственно попадет в рай, какой бы грешник он ни был. Столь легкий доступ в царствие небесное объясняется тем, что в пасхальную неделю врата рая не закрываются вовсе и их никто не охраняет. Поэтому деревенские старики и, в особенности, старухи мечтают, как о величайшем счастье, и просят у Бога, чтобы он даровал им смерть именно в пасхальную седьмицу.
Наряду с тем в крестьянской среде глубоко вкоренилось верование, что в пасхальную ночь можно видеться и даже беседовать со своими умершими родственниками. Для этого следует во время крестного хода, когда все богомольцы уйдут из церкви, спрятаться в храме со страстною свечкою так, чтобы никто не заметил. Тогда души умерших соберутся в церковь молиться и христосоваться между собою, и тут-то и открывается возможность повидать своих усопших родственников. Но разговаривать в это время с ними нельзя. Для разговоров есть другое место — кладбище...
Наш народ твердо убежден, что пасхальные яства, освященные церковною молитвою, имеют сверхъестественное значение и обладают силой помогать православным в трудные и важные минуты жизни. Поэтому все кости от пасхального стола тщательно сберегаются: часть из них зарывается в землю на пашнях с целью предохранить нивы от градобития, а часть хранится дома и во время летних гроз бросается в огонь, чтобы предотвратить удары грома. Точно так же повсеместно сохраняется головка освященного кулича для того, чтобы домохозяин, выезжая на поле сеять, мог взять ее с собою и съесть на своей ниве, чем обеспечивает прекрасный урожай1. Но урожай обеспечивается точно так же и теми зернами, которые во время пасхального молебна стояли перед образами: поэтому богобоязненный домохозяин, приглашая в свой дом батюшку "с богами", непременно догадается поставить ведра с зернами и попросить батюшку окропить их св. водою.
Наряду с крестьянами-домохозяевами создали свой цикл примет и бабы-хозяйки. Так, напр[имер], во всю светлую неделю каждая хозяйка должна непременно прятать все освященное съестное таким образом, чтобы ни одна мышь не могла взобраться на пасхальный стол, потому что если мышь съест такой освященный кусочек, то у ней сейчас вырастут крылья, и она сделается летучей мышью (см. ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ).
Точно также во время пасхальной утрени хозяйки наблюдают: какая скотина в это время лежит смирно — та ко двору, а которая гомозится и ворочается — та не ко двору. Во время пасхальной же заутрени крестьянки имеют обыкновение "шугать" с насеста кур для того, чтобы куры не ленились, а пораньше вставали да побольше яиц несли...
Что касается деревенских девушек, то и у них имеются свои пасхальные приметы. Так, напр[имер], в дни св. пасхи не берут соли, чтобы руки не потели, умываются водою с красного яйца, чтобы быть румяной, притом становятся на топор, чтобы сделаться крепкой (топор, говорят, удивительно помогает, и девушка делается такой крепкой, что, по пословице, "хоть об дорогу ее бей — а ей все нипочем"). Сверх того, девушки верят, что все обычные "любовные" приметы на пасху сбываются как-то особенно верно: если, напр[имер], девица ушибет локоть, то уж непременно ее вспомнит милый; если во щи упадет таракан или муха — наверняка жди свидания; если губа зачешется — не миновать поцелуев; если бровь чесаться станет — будешь кланяться с милым...
Охотники точно также имеют свои пасхальные приметы, которые сводятся
к одному главному требованию: никогда не проливать крови в великие дни светлой седьмицы, когда вся тварь земная вместе с людьми радуется Христову Воскресению и по-своему славит Бога. Нарушители этого христианского правила подчас жестоко наказываются Богом, и бывали случаи, когда охотник, снарядившись на охоту, или нечаянно убивал себя, или не находил дороги домой и без вести пропадал в лесу, где его мучила нечистая сила" [2]. (О пасхальных приметах картежников и воров см. статьи КАРТЫ ИГРАЛЬНЫЕ; КРАЖА). См. также ОВИННИК*.
1) В некоторых местностях обычай брать в поле головку пасхи превратился даже в своеобразный ритуал. Когда настанет ржаной сев, хозяин встает на заре, умывается и молится Богу, а хозяйка покрывает скатертью стол, приносит головку пасхи, ковригу хлеба, ставит соль и, собрав всех домашних, зажигает свечку, после чего все присутствующие кладут по три земных поклона и просят у Бога: "Зароди нам, Господи, хлебушка". Затем головка пасхи заворачивается в чистую тряпочку и торжественно передается хозяину, который и уезжает с ней в поле. — Прим. С. В, Максимова.
ПАСХАЛЬНЫЕ ЯЙЦА
Гебелин ("Religious History of the Calen¬dar") говорит, что истоки обычая дарить яйца на Пасху можно проследить в теориях и философии древних египтян, персов, галлов, греков, римлян и т. д., для которых яйцо было символом вселенной, произведением высшей Божественности.
Египтяне считали яйцо священным символом возобновления рода человеческого после потопа. Евреи применили этот символ к событиям своей истории; яйцо стало символизировать исход из земли Египетской и использовалось в ритуале еврейской Пасхи, находясь на праздничном столе рядом с пасхальным ягненком.
Христиане восприняли символику яйца, подчеркнув в ней элемент будущей жизни; так яйцо стало символом Воскресения Христова. Конечно же, это связано с тем, что живое существо возникает из как бы  мертвого яйца, претерпев определенный период сна или даже смерти.
И, наконец, в "The Gentleman's Magazine": "Пасхальное яйцо — <...> эмблема воскресения из мертвых: цыпленок появляется из яйца, как воскреснувший мертвец из гроба".
В России считалось, что "первое Христовское яйцо, полученное в день Св. Пасхи, обладает чудесным свойством никогда не портиться. Пасхальное яйцо, бро¬шенное в горящее здание, прекращает пожар. Пасхальным яйцом гладят домашних животных, преимущественно лошадей для того, чтобы они были здоровы...
Повсеместно принято первое пасхальное яйцо хранить до следующего года. Этим яйцом, обыкновенно, и заговляются".
Русский этнограф в начале XX столетия писал: "Наши крестьяне повсеместно не знают истинного значения и символического смысла красного яйца и даже не догадываются, что оно знаменует собой мир, обагренный кровью Христа и через то возрождающийся для новой жизни. Объясняя происхождение этого христианского символа по-своему, крестьяне говорят, что яйцо ввели в употребление еще первые апостолы: "Когда Пилат распял Христа, — рассказывают они, — то апостолы очень испугались, что Пилат и до них доберется, и, чтобы смягчить его сердце, накрасили яиц и принесли ему в подарок, как еврейскому начальнику. С тех пор и пошел обычай красить на пасху яйца". В других местностях ( напр[и¬мер], в Яросл[авской] губ.) крестьяне, объясняя происхождение пасхального яйца, подходят ближе к истине, хотя далеко не все себе уясняют. "Перед Пасхой, — говорят они, — Христос был мертв, а потом в пользу христиан воскрес. Вот и яйцо точно так же: оно мертвое, а, между прочим, из него может живой цыпленок выйти". [Ср. английское объяснение: "цыпленок появляется из яйца, как воскреснувший мертвец из гроба"]. Но на вопрос, почему же яйцо окрашивается в красный цвет, те же  ярославские мужики отвечают: "Так, ведь, и сама Пасха красная; в Священном Писании прямо, ведь, сказано: "Пасха красная, праздник из праздников".Ну, кроме того, и звон пасхальный тоже зовется "красным". Зато несравненно обстоятельнее и подробнее отвечают крестьяне на вопрос о тех приметах, какие связаны с пасхальным яйцом. Таких примет целое множество. Нельзя, напр[и¬мер], есть яйцо и выбрасывать (а тем более выплевывать скорлупу за окошко на улицу, потому что на протяжении всей светлой седьмицы, сам Христос с апостолами в нищенских рубищах ходит по земле и, по неосторожности, в него можно попасть скорлупой (ходит же Христос с целью наблюдать, хорошо ли православные исполняют его завет оделять нищую братию, и награждает тароватых и щедрых, а скупых и немилостивых наказывает). Затем, крестьяне повсюду верят, что при помощи пасхального яйца души умерших могут получить облегчение на том свете. Для этого надо только сходить на кладбище, трижды похристосоваться с покойником и, положивши на его могилу яйцо, разбить его потом, покрошить и скормить его "вольной" птице, которая в благодарность за это помянет умерших и будет просить за них Бога. При помощи пасхального яйца получают облегчение и живые от всех болезней и напастей. Если яйцо, полученное при христосовании от священника, сохранить в божнице в течение трех и даже 12 лет, то стоит только такое яйцо дать съесть тяжелым больным — и всю хворь с них как рукой снимет. Помогает яйцо и при тушении пожаров: если человек, отличающийся праведной жизнью, возьмет такое яйцо и троекратно обежит горящее здание со словами: "Христос Воскресе", то пожар сразу же утихнет, а затем и прекратится сам собой. Но если яйцо попало в руки человеку сомнительного образа жизни, то пожар никоим образом не прекратится, и тогда остается только одно средство: бросить яйцо в сторону, противоположную направлению ветра и свободную от строений, — тогда  ветер утихнет, изменит направление, и сила огня ослабнет настолько, что возможно будет с ним бороться. Но всего больше помогает пасхальное яйцо в земледельческих работах; стоит только во время пасхального молебна зарыть такое яйцо в зерна и затем выехать с этим же яйцом и зерном на посев, чтобы обеспечить себе прекрасный урожай. Наконец, яйцо помогает даже кладоискателям, потому что всякий клад, как известно, охраняется специально приставленной к нему нечистой силой, а, завидев человека, приближающегося с пасхальным яйцом, черти непременно испугаются и кинутся врассыпную, оставив клад без всякой защиты и прикрытия, — тогда только бери лопату и спокойно отрывай себе котлы с золотом".

 

Энциклопедия русских примет

ПАСХА, велик день, светлый день, Святая неделя
Темная ночь под Пасху — к урожайному году. Пасха будет такова, каково Благовещенье.
Мороз или гром на первый день Пасхи предвещают хороший урожай льна.
Если первый день Пасхи дождлив, так весна дождлива будет.
На Святой дождь — добрая рожь.
Если на Пасху рано заносятся куры да крупные яйца несут, то и ранние овсы выйдут лучше поздних.
На Пасху снесенное первое яйцо от черной курицы надо беречь: оно спасает скот в поле от волка.
"Будь гладка, как яичко!" — говорят на Пасху, поглаживая лошадь яйцом.
Воск от свечи на паникадиле, взятый в первый день Пасхи, кладут в улей.
Нельзя спать во время Пасхальной всенощной, потому что Бог не даст доли: будет нанесен ущерб хозяйству, скоту, урожаю, полягут хлеба, лен, все посевы, травы на покосах.

 

Пасха иудейская

ПАСХА иудейская, Песах (греч. pascha, от древнеевр. pesah, букв. — прохождение; пощада), один из трех великих иудейских праздников, отмечаемых весной. Праздник установлен в честь избавления еврейских первенцев от смерти, насланной ангелом на первенцев египетских во время «исхода» евреев из Египта, почему иногда называют празником Исхода. Дома евреев ангел отличал по крови агнца на дверных косяках (Библия, Исход, 12:12-13). В течение восьми дней празднования Пасхи разрешено есть только пресный хлеб мацу, поэтому этот праздник иногда еще называют праздником опресноков. Это символизирует напоминание еврейскому народу очиститься от египетской примеси, «закваски». В синагоге в пасхальные дни проводятся праздничные службы.

П. Д. Сахаров
 

ПАСХА, главный христианский праздник, являющийся ежегодным воспоминанием и празднованием тайны искупления, центральным моментом которого стали спасительные страдания и Воскресение Сына Божия, Господа Иисуса Христа. Название «Пасха» является прямым перенесением названия иудейского праздника, отмечавшегося ежегодно в течение недели, начиная с 14-го дня весеннего месяца нисана, в память о важнейшем для Израиля событии — чудесном освобождении евреев от египетского рабства в середине 13 века до н. э. (Книга Исхода, гл. 12-15). Само название «пасха» представляет собой греческое видоизменение древнееврейского слова «pesah», которое по традиции толковалось как «прохождение» (в контексте событий исхода Израиля из Египта); оно, вероятно, в свою очередь, было заимствовано из более древнего пастушеского обычая празднования перехода с зимних пастбищ на летние. Смерть и Воскресение Христа по времени совпали с праздником Пасхи, а Сам Он в своей искупительной жертве уподобился невинному ягненку (агнцу), закалываемому по обычаю перед началом этого праздника (ср. Евангелие от Иоанна 1:29; 1-е Послание к Коринфянам 5:7). Подобно тому, как избранный Богом народ был избавлен от рабства, все человечество освобождено Христом от власти греха и смерти.
Несмотря на то, что с первых веков христиане чтили каждый воскресный день как день Воскресения Христова, довольно рано в различных поместных Церквах сложился обычай уделять каждый год особый день (или несколько дней подряд) для воспоминания страдания и Воскресения Господа. Поскольку по времени эти события евангельской истории совпали с иудейским праздником Пасхи, он был более или менее близок к иудейской Пасхе по времени празднования (в дальнейшем проблема того, в какой день праздновать Пасху, вызывала в Церкви немало споров, не исчерпавшихся среди христиан и поныне). Расчет времени празднования Пасхи осуществляется в настоящее время в большинстве христианских конфессий по лунно-солнечному календарю. Существует, однако, расхождение между исчислением дат Пасхи у католиков и православных, что обусловливает различие дат. Тем не менее у всех современных христиан день Воскресения Христова приходится на воскресенье. Во многих конфессиях праздник Пасхи предваряется длительным подготовительным периодом, именуемым Великим постом, или даже серией подготовительных периодов.

Пасха в народной традиции
В славянском народном календаре время пасхальной службы считалось благоприятным для совершения магических действий и гаданий, в частности для обеспечения удачи в каком-нибудь деле. Воры в эту ночь «заворовывали», то есть старались незаметно украсть что-нибудь у прихожан, чтобы чувствовать себя в безопасности весь год; охотники при возгласе священника «Христос Воскресе!» стреляли вблизи церковного порога в воздух, полагая, что от этого их ружья будут бить без промаха; рыбаки вместо ответа «Воистину воскресе!» говорили: «А у меня рыба есть!», чем якобы обеспечивали себе полные сети на весь сезон, а девушки обращались к Богу с просьбой послать им женихов.
Проспать пасхальную службу было непростительным грехом. В качестве наказания таких людей на следующий день купали или обливали водой (ср. указ Синода от 1721 г., по которому, в частности, запрещалось «по старинному суеверному и вредному обычаю купать или обливать водою не бывающих у заутрени»). Человеку, проспавшему пасхальную заутреню, в течение года грозили неудачи.
По народным поверьям, в пасхальную ночь можно было распознать нечистую силу: придя в церковь в новой одежде — увидеть колдунов, стоящих спиной к алтарю; принеся в церковь специальным образом приготовленный творог или сыр — узнать среди прихожан ведьм по небольшим хвостикам. На Пасху, как и в Страстной четверг, поднявшись на чердак или колокольню со свечой, горящей еще с заутрени, можно было увидеть домового. Пасхальная ночь была временем, когда на земле появлялись умершие. Спрятавшись во время крестного хода в церкви, за алтарем, можно было наблюдать, как покойники молятся и христосуются между собой. Верили, однако, что человек, выдавший свое присутствие в церкви, мог поплатиться за это жизнью.
По окончании заутрени люди стремились как можно быстрее добраться (добежать или доехать) до дома, чтобы в течение года опережать остальных во всех делах. Впрочем, часто, не заходя домой, направлялись на кладбище известить умерших родственников о Воскресении Христа и похристосоваться с ними.
Пасхальный завтрак проходил обычно в узком семейном кругу, так как ходить в гости в первый день Пасхи было не принято. Первое пасхальное яйцо часто съедали всей семьей, разделив его по числу домочадцев. Обычай делиться друг с другом пасхальной пищей получил у восточных славян широкое распространение; в частности, в первый день Пасхи священник и причт, а также домочадцы «молили паску», то есть обменивались кусочками кулича или ели его сообща, разрезав на мелкие части. Обычай делиться с ближними пасхальным яйцом получил символические истолкования: например, чтобы найти дорогу домой заблудившемуся в лесу человеку достаточно было вспомнить, с кем он делил пасхальное яйцо.
Немало магических свойств приписывалось освященным пасхальным яйцам, их скорлупе, а также остаткам других пасхальных блюд, например костям поросенка. С пасхальным яйцом обходили загоревшееся строение или кидали яйцо в огонь, надеясь, что оно поможет остановить пожар; с пасхальными яйцами искали заблудившуюся скотину, клали их в посевное зерно, оглаживали ими корову при первом весеннем выгоне, закапывали в поле, чтобы у льна головки были величиной с яйцо; кости поросенка также закапывали в посевы, чтобы уберечь их от града.
В течение всей недели, начиная с первого дня Пасхи, священники в сопровождении причта и наиболее благочестивых прихожан обходили с иконами все дома в селе и служили там пасхальные молебны, за что получали вознаграждение.
С вечера пасхального воскресенья по домам ходили группы мужчин, называемых «волочебники» или «христованники», которые поздравляли хозяев с праздником. Они исполняли под окнами специальные величально-поздравительные песни, описывающие хозяйственную деятельность крестьянина и его богатство; а припев этих песен включал традиционное пасхальное приветствие: «Христос воскрес, сыне Божий!». Поляки на Пасху обходили дома, нося или везя с собой живого или деревянного петуха как символ воскресшего Христа.
У западных славян на пасхальной неделе практиковались массовые молодежные обливания. Понедельник был мужским днем (парни, мальчики, мужчины поливали девушек и женщин), а вторник — женским. Парень старался облить понравившуюся ему девушку, в ответ, при согласии, она одаривала его крашеными яйцами или преподносила другие подарки. Во время пасхальных обливаний обнаруживалась и общественная оценка поведения той или иной девушки: считалось постыдным, если ее не облили в пасхальный понедельник, тем самым осудив за развязное поведение или иные прегрешения.
Среди пасхальных развлечений основное место занимали игры с крашеными яйцами, прежде всего — катание яиц по земле или со специальных лотков, а также «битки» — битье крашеными яйцами.
У восточных славян в течение всей пасхальной недели любой человек мог подняться на колокольню и звонить в колокола, благодаря чему пасхальная неделя получила название «Звонильной». Звоны и наигрыши, исполнявшиеся на Пасху, были далеки от традиционных богослужебных звонов, в них широко использовались народные мелодии и свободная импровизация. У русских девушки в течение всей пасхальной недели собирались на колокольне, пели там песни, плясали и, конечно, звонили в колокола. Бытовало убеждение, что тот, кто, разговевшись пасхальным хлебом, первым ударит в колокола, будет жить до следующего Светлого Воскресенья.
Пасхальному звону приписывался и магический смысл. Так, украинцы и поляки считали, что пасхальный звон положительно влияет на рост гречихи, а также «пробуждает» пчел от зимнего сна. В России, где особой заботой традиционно были окружены лен и конопля, на колокольню в Пасху торопились в основном женщины. Считалось, что у той из них, которая зазвонит в колокола в первый день Пасхи, лен вырастет долгий и волокнистый. Люди не только сами звонили в колокола на Пасху, но и внимательно следили за правильностью пасхального трезвона. Если звонарь чуть запаздывал и звонил не тотчас после обедни, то ожидали неурожая.
Из других пасхальных забав выделяются качели, а также хороводы, в которых обычно назывались будущие супружеские пары и величались молодожены, поженившиеся в течение последнего года. Обязательными для пасхальных праздников были взаимные посещения близких родственников.
На пасхальной или следующей за ней Фоминой неделях имело место массовое поминовение умерших.
 

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона

Пасха I. Пасха — главный христианский праздник, в честь воскресения И. Христа. Он существовал уже при апостолах и первоначально был посвящен воспоминанию смерти И. Христа, почему сначала на всем Востоке совершался 14-го дня месяца нисана, в день приготовления евреями пасхального агнца, когда, по сказанию евангелиста Иоанна и по мнению древнейших отцов церкви (Иринея, Тертуллиана, Оригена), последовала крестная смерть И. Христа. По учению церкви, пасхальный агнец евреев — прообраз И. Христа, почему в Св. Писании И. Христос называется агнцем Божьим, ангцем пасхальным. Пасхой (1 Кор. V, 7, св. Иоанна ХIХ, 33, 36, Исход. XII, 46); это название сохраняют за ним и древнейшие отцы церкви, которые даже самое название П. производят не от еврейского Pesakh, Pasakh (арамейское Paskha), как это делают обыкновенно, а от греч. pascein — страдать (Иустин, Тертуллиан, Ириней). По синоптикам, смерть И. Христа последовала не 14, а 15 нисана, хотя из их сказаний и не видно, чтобы тот или другой из этих дней был днем еврейской П.: но те из восточных христиан, кто в вопросе о П. следовал синоптикам, а не Иоанну, также справляли П. 14-го нисана, относя празднование к воспоминанию тайной вечери И. Христа. Указание на существование П., как особого праздника, еще при апостолах у христиан из язычников Епифаний Кипрский (ср. М. Голубев. “Обозрение 1-го посл. к Корине.) видит в словах апостола (1 Кор. V, 7): “наша П. за нас пожрен Христос... будем праздновать (estazwmen) не в квасе ветхом.. “ По мнению новейших исследователей, эти слова апостола не дают основания утверждать, что у коринфян существовал при апостолах особый праздник П., так как ближайшие к апостолам отцы церкви не упоминают о каком бы то ни было годичном празднике П., празднуемом в один нарочито избранный период или день. Ерм в “Пастыре” (кн. III, подобие V, 1) упоминает о пятнице как дне еженедельного поста и скорби в воспоминание страданий и смерти И. Христа), а Тертуллиан “Dе corona mil. “, гл. III) — о воскресном дне недели, как дне радости и веселья, когда не было ни поста, ни коленопреклонений, в память воскресения Христова. Эти еженедельные празднования были более торжественными в начале года, когда они совпадали с днями годовщины смерти и воскресения И. Христа. С течением времени, еще во II в., чествование этих событий сконцентрировалось в два нарочитых праздника, которые оба называлась пасхой: Пасха в честь смерти И. Христа — pasca staurosimon, pascha crucificationis, и П. в честь воскресения Христова — pasca anastasimonV раschа resurrectionis. Первая проводилась в скорби и строгом посте, который продолжался не только в пятницу, но и в субботу, даже до утра воскресенья, и заканчивался воскресной евхаристией, которой начиналась pascha resurrectionis. По некоторым указаниям, праздник П. воскресный продолжался пятьдесят дней и был праздником не только воскресения И. Христа, но и его вознесения, а также сошествия Св. Духа, почему получал иногда название Пятидесятницы. Чем более обособлялась церковь от иудейства, тем более восточный способ празднования П (одновременно с иудеями, 14 нисана), практиковавшийся особенно в малоазиатских церквах, казался несообразным с существом дела. Празднующих пасху в этот день называли — в церквах, образовавшихся из язычников — иудействующими, квадродециманами. На Западе никогда не связывали празднование П. с П. иудейскою и совершали ее в первый после полнолуния день воскресный, а не в пятницу. Чем далее, тем более пасха в церквах из язычников становилась П. resurrectionis. Это различие повело к спорам между Востоком и Западом — так наз. “пасхальным спором”, длившимся между азийскими епископами и Римом с конца II в. в продолжение всего III в. В 160 г. Поликарп епископ смирнский, посетил Аникиту, епископа римского, с целью соглашения, но каждая сторона осталась при своем взгляде. В 170 г. происходили споры о том же в Азии; против квадродециманов писали Аполлинарий иерапольский и Мелитон сардийский, доказывавшие, что И. Христос умер 14-го нисана и потому не мог вкушать П. еврейской в год своей кончины (Евсев., “Церк. ист.”, IV, 26, 3). По настоянию римского епископа Виктора собраны были, для рассмотрения вопроса, соборы в Палестине, Понте, Галлии, Александрии, Коринфе. Епископы Азии твердо держались своего мнения; тогда Виктор решился прервать общение с Малой Азией и требовал того же от других церквей. Ириней Лионский убедил его, однако, не нарушать единства веры ради различия обряда. Спор продолжался до никейского вселенского собора, который, склонясь на сторону римского мнения, определил (прав. 7), чтобы П. праздновалась христианами непременно отдельно от Иудеев и непременно в день воскресный, следующий за полнолунием. Для более точного определения дня П. на каждый год сделаны были надлежащие исчисления. Евсевий в “Церк. истории” говорит, что большая часть церквей малоазийских подчинилась определению собора; но были церкви, сохранявшие старинный обычай. Собор антиохийский 341 г. отлучил от церкви этих “иyдействовавших”. От IV в. сохранились свидетельства, что обе П. — crucificationis и resurrectionis — соединялись, и на Востоке и на Западе, вместе и продолжались каждая по семи дней, не считая самого дня светлого воскресения, которому праздник crucificationis предшествовал. Не ранее, как в V в., название П. стало усвояться исключительно празднику Воскресения Христова, при чем далее, тем торжественнее он стал совершаться. Светлое Воскресение получило название “царя дней”, “праздников праздника”. Празднование его сопровождалось внецерковными манифестациями, иллюминацией; в храме верные в известные моменты восклицали, обращаясь друг к другу: Господь воскрес! Воистину воскрес! Императоры, по случаю праздника, давали свободу заключенным в тюрьме, богатые граждане отпускали рабов; бедные получали помощь от правительства и частных лиц. С особенной торжественностью празднуется П. и доселе, по особому чинопоследованию, печатаемому в “Типиконе”, а также издаваемому отдельной книжкой. Особенности этого чина: обилие каждения и света (зажигаются все лампады и паникадила со свечами и все присутствующие на утрени имеют зажженный свечи); священнослужители облачаются в самые лучшие ризы и т. д. Cм. Augusti, “Denkwurdigkeiten aus d. christi. Archaeologie”; Weitzel, “Die christliche Passahfeier der ersten drei Jahrhunderte” (1848); Hilgerifeld, “Der Paschastreit und das Evangelium Johanns” в “Theol. Jarb.” (1849); Baur, “Das Christen. thum und die christliche Kirche der ersten Jarhund.”; архим. Тоанн, “Опыт курса церк. законоведения” (т. I); Горский, “Совершил ли И. Хр. еврейскую П.” (“Прибавление к творсв. отцов”, 1853); о том же статьи Д. А. Хвельсона и Н. Н. Глубоковского в “Христ. Чтении”; И. Покровский “П.” (СПб., 1868).

Н. Б-в.

Богослужение воскресению Христову начинается уже в великую субботу, но во всей торжественности оно открывается на утрени. После полунощницы бывает торжественное шествие вокруг храма, чтобы встретить Христа вне его, подобно муроносицам, встретившим воскресшего Господа вне Иерусалима. Во время утрени, при словах: “друг друга обымем, рцем, братие”, бывает целование. Часы в день П. состоят не из псалмов, а из пасхальных песнопений. На литургии, совершаемой в самые ранние часы, читается Евангелие от Иоанна (I, 1-17) о божестве И. Христа. Если литургия совершается собором священников, то Евангелие читается на различных языках, в знак того, что большая часть народов на земле признают воскресшего своим Богом и Господом. На вечерне в день П. читается Евангелие о явлении Господа апостолам в вечер дня воскресения (Иоанн. XX, 19). Пасхальные песни принадлежат большей частью св. Иоанну Дамаскину; они составлены им на основании древних отцов церкви, преимущественно Григория Богослова, Григория Нисского и др. Богослужение в продолжение всей пасхальной седмицы совершается при открытых царских вратах, в ознаменование того, что воскресением И. Христа открыт всем доступ на небо. При пасхальном целовании и приветствии (Христос воскресе!) верующие издревле дарят друг другу красные яйца. Обычай этот, по преданию, обязан своим началом св. Марии Магдалине, которая, представ перед императором Тиверием, поднесла ему в дар, красное яйцо с приветствием Христос Воскресе! и с этих слов начала свою проповедь (см. Константин Экономид, “О начале обыкновения употреблять красные яйца во время П.”, перевод с греческого, 1826). Яйцо служит символом гроба и возникновения жизни в самых недрах его; окрашенное красной краской, оно знаменует возрождение наше кровью Иисуса Христа. К пасхальным обрядам относится также благословение артоса и яств, особенно сыра и яиц, как пищи, которую с этого времени дозволяется вкушать. Существует обычай приготовлять в домах хлеб, как бы домашний артос кулич), и носить его в день П. в притвор церкви для освящения, вместе с сыром и яйцами. Во всю светлую седмицу бывает целодневный звон, в знак торжества церкви, празднующей победу И. Христа над смертью и адом. Праздник П. продолжается 40 дней, в память сорокадневного пребывания И. Христа на земле по воскресении. В отдание П. служба совершается подобно тому, как в отдании дванадесятых праздников. Ср, П. Лебедев, “Наука о богослужении православной церкви” (М., 1890); П. Левашев, “Обычай употребления красных яиц в праздник св. Пасхи” (СПб., 1895); прот. К. Никольский, “Пособие к изучению Устава Богослужения православной церкви” (СПб., 1888); прот. Д. Смолодович, “Литургика или наука о богослужении православной восточной католической церкви” (Киев, 1868).

II. Пасха (греч. pasca от евр. pesakh; также chagh-hamazzoth, “праздник oпpеcнoкoв”; eorth tvn aVumwn, solemnitas azymorum) — один из трех великих праздников иудейских, установленный в память чудесного избавления евреев от рабства египетского. Праздник этот был назван П. (от евр. pesach — прохождение, пощада) для обозначения того момента, когда ангел погубляющий, видя кровь агнца на дверных косяках и перекладинах, проходил мимо и щадил первенцев еврейских (Исх. XII, 12-13). П. продолжалась семь дней, с вечера 14 по 21 месяца авива или нисана, соответствующего последней половине нашего марта и первой половине апреля. В десятый день этого месяца глава каждого семейства должен был выбрать и отделить однолетнего агнца (из овец или коз), без порока, который должен был быть заклан вечером в 14-ый день, а кровью его помазаны оба косяка двери и верхняя перекладина. Впоследствии, вместо помазания косяков дверных, священники кропили жертвенной кровью жертвенник во дворе скинии или храма (2 Парал. XXX, 16-17; XXXV, 11). Мясо животного, вместе с внутренностями, должно быть испечено, а не сварено, и съедено с горькими травами (в воспоминание горестной жизни и тягостного рабства в Египте); кости агнца не должны быть раздроблены; мясо должно быть все съедено, а остатки сожжены (Исх. XII, 6-10). Есть должны были с особенной поспешностью, стоя, опоясанные, обутые и с посохами в руках, как готовые к быстрому отшествию (ib. 1l). Впоследствии, когда евреи водворялись в земле Обетованной, они ели П. неспешно и “возлежа” (см. Mф. XXVI, 20; Иоанн. XIII, 4-5; Лук. XXII, 14-15). В первый и седьмой дни П. был праздничный покой от всяких работ и собирались священные собрания (исх. XII, 16; Лев. XXIII, 7-8). Ежедневно, в продолжение всего праздника, сжигались великолепные жертвы (Числ. XXVIII, 19, 24). К отличительным особенностям праздника П. относилось употребление евреями только опресночных хлебов, а не кислых, под опасением истребления из среды Израиля (Исх. XII, 15, 19). Опресноки должны были напоминать еврейскому народу о его призвании быть народом чистым, святым, свободным от порчи квасом египетским, т. е. чуждым нравственного растления египетского. В таинственном смысле опресноки изображали чистоту духовной жизни во Христе, т. е. что христиане через пасху — Христа — будут очищены от ветхой закваски греха и должны праздновать новую П. “в бесквасии чистоты и истины” (1 Кор. V, 7-8). По изъяснению Св. Писания Нового Завета, агнец пасхальный, как жертва Богу, преобразовал И. Христа, который есть “Агнец Божий, вземляй грехи мира” (Иоанн, I, 29), от сложения мира “заколенный” (Апокал. XIII, 8), принесший себя в жертву искупления всего человечества от рабства греха и смерти (1 Кор. V, 7). Заклание агнца и вкушение его были прообразами страдания и смерти И. Христа и вкушения тела и крови Его в таинстве евхаристии. Несокрушение костей агнца преобразовало непребитие голеней И. Христа на кресте (Иоанн. XIX, 33-36). В настоящее время евреи празднуют П. восемь дней, в течение которых они воздерживаются в пище от всего “квасного” и имеющего с ним какую-либо связь. Вечером 13-го нисана еврей производит обследование дома, с целью собрать имеющиеся на лицо остатки квасного хлеба, которые на другой день сжигаются. Праздничными днями считаются собственно лишь два первых и два последних дня; остальные четыре дня — это “праздничные будни”, в которые работа не возбраняется. В первые два вечера совершается особая торжественная трапеза, с символическими обрядами, напоминающими о рабстве евреев в Египте, об избавлении от него, о жертвоприношении. По приходе из синагоги глава семейства совершает освящение праздника над чашей вина и садится к столу, при чем старается по древнему обычаю “возлежать”; затем вкушают горьких трав. Малолетний сын задает отцу четыре установленных вопроса о причинах торжества; в ответ на это вся семья читает “пасхальную агаду”, повествующую об исходе евреев из Египта и о праздновании этого события древними евреями. По окончании трапезы наполняют вином чашу в честь пророка Илии, ожидаемого предвестника Мессии, и произносят стихи 6 и 7 пс. LXXIX о бедствиях Израиля, причиненных ему “народами, не познавшими Бога”. Трапеза заканчивается хвалебными гимнами и славословиями.

III. Пасха — у великороссов освященная в пасхальную ночь стопочка сыру (творогу, которым разговляются в первый день П.; у малороссиян — освященные куличи, караваи, бабы. С празднованием П. связано в народе много обычаев: так, после заутрени в первый день П. ходят христосоваться с усопшими, зарывают яйца в могилу; кто проспит в первый день П. заутреню, того в понедельник окачивают водой или купают; кости от пасхального ягняти (поросенок, птица и пр.), зарытые на ниве, спасают ее от града, и т. п.


Макс Фасмер