Журнал "Наука и жизнь" № 8 2010 год

Журнал "Наука и жизнь" № 8 2010 год

«САМОВАРНОЕ ЦАРСТВО» В КАСИМОВЕ
Кандидат филологических наук Ирина ГРАЧЁВА.
Фото автора.

   В рязанском городке Касимове на Оке (о нём журнал «Наука и жизнь» рассказывал в № 9 за 2002 год) появилась новая достопримечательность — музей «Русский самовар». Это третий такого рода музей в стране — после тульского и недавно открытого в Городце на Волге. Но по разнообразию, ценности и количеству выставленных экспонатов музей в Касимове уже успешно соперничает со знаменитым тульским.

   Пьётся чай — чудится рай. Русская пословица «Да там самоваров — гора!» — с гордостью говорят касимовцы о своём музее. Переступив его порог, неожиданно убеждаешься, что эти слова вовсе не метафорическое преувеличение. В углу зала высится сияющая пирамида самоваров, и каждый по-своему уникален. Перед ней застываешь, забыв о времени, заворожённо любуешься изяществом отделки, бесконечными вариациями форм ручек и краников. А у входа, словно в почётном
карауле, застыла шеренга самоваров, выстроенных по ранжиру — от больших до самых маленьких. И такие они бравые и молодцеватые, что невольно хочется сказать им: «Здорово, братцы! По порядку рассчитайсь!»

«Самоварная гора» встречает посетителей, входящих в музей. Сколько разнообразных форм и декоративных деталей накопил за время существования этот ещё недавно такой обыденный и необходимый в быту предмет!

   Своим рождением касимовский Музей самоваров обязан собирательской увлечённости коллекционера Михаила Петровича Силкова, превратившего несколько небольших экспозиционных залов в настоящее «самоварное царство», приводящее посетителей одновременно в состояние ошеломления и восторга.

Собрал всё это «самоварное царство» житель Касимова Михаил Петрович Силков.

   Любовь к самоварам у хозяина музея, можно сказать, генетическая: он родом из Тулы, города, прозванного в XIX веке «самоварной столицей». Судьба забросила его в Касимов, где он прожил более 35 лет. Силков рассказывал, как однажды, ещё в доперестроечные времена, когда к касимовской пристани каждый день причаливали несколько экскурсионных речных теплоходов, плывущих по Оке, он случайно услышал на улице разговор туристов: такой самобытный городок этот Касимов, но очень уж скуден местный краеведческий музей, мало в нём интересного, завлекательного для избалованной столичной публики.

Предшественники самовара: самовар-кухня (слева) и сбитенник (справа, в центре снимка).

   Тогда-то у Михаила Петровича и зародилась мечта создать в Касимове что-нибудь яркое, запоминающееся. А что было отличительной чертой быта некогда богатого купеческого города? Конечно же — самовар. И два года назад музей «Русский самовар», обосновавшийся на Соборной площади Касимова, недалеко от Вознесенского храма, наконец открылся для посетителей. Войдём в него и мы.
Вначале знакомимся с «предками» самовара — сбитенниками и походными «кухнями». Сбитенник — это грубоватый переносной кувшин с впаянной в него трубой для углей и поддувалом. В старину уличные разносчики потчевали из него продрогших в осеннюю непогоду или зимние холода горожан горячим, веселящим и греющим кровь и душу сбитнем — напитком из трав, мёда и пряностей. По улицам разносились бойкие призывные кличи сбитенщиков: «Сбитень хорош — от ковша не оторвёшь!», «Не пей пива кружку, купи сбитня на полушку!», «Пей хоть весь за пятак, а веселье — за так!»
«Кухня» — большой походный котёл-братина с перегородками внутри. В некоем роде — реализация на кустарном уровне сказочной мечты о скатерти-самобранке или волшебном горшочке. «Кухня», разделённая на три части, одновременно выдавала щи, кашу и какой-нибудь «взвар». Нагревалась она, как и сбитенник, при помощи помещённой внутрь полой трубы для чурочек или угля.

«Бравы ребятушки!» Это лишь часть длинной шеренги самоваров, выстроенных по ранжиру.

   В касимовском собрании можно увидеть и старинную «кухню»-братину XVII века, и более поздние варианты, когда из её соединения со сбитенником получилась «кухня»-самовар. Для удобства перевозки её ножки нередко делали съёмными, а на отсеке для чая появился краник. Сейчас вряд ли кто-нибудь притронулся бы к чаю, вскипячённому под одной крышкой с гречневой кашей и бараньими щами. Получалось по пословице: «За вкус — не берусь, а горячо будет». Но наши предки были неприхотливы, считая, что в дороге всякое варево во здравие.

Удивительное самоварное существо на лапках и с нарядной гравировкой.

   Пришедший вслед за этими приспособлениями самовар стал поистине одним из главных символов русской бытовой культуры. Поэт П. А. Вяземский в заграничных поездках тосковал по самовару и, радушно встреченный в доме русского посла в Германии, сетовал:

Где ж самовар родной,
семейный наш очаг,
Семейный наш алтарь,
ковчег домашних благ?
В нём льются и кипят
всех наших дней преданья,

   В нём русской старины живут воспоминанья...

Бульотки служили для подогрева в дороге на спиртовой горелке бульона. Справа — керамическое изделие фабрики в Мейсене (Германия).

   Однако насчёт «старины» Вяземский, написавший стихотворение «Самовар» в 1838 году, несколько заблуждался. Если с чаем Россия познакомилась во второй половине XVII века, то самовары вошли в домашний обиход наших предков почти через столетие. Их «родиной» исследователи считают уральские заводы. Первое упоминание о «самоваре медном, лужёном» найдено в таможенных книгах Екатеринбурга за 1740 год.

Самовар в виде паровоза. За ним — массивный самовар «Жёлудь».

   Заводчики Демидовы проявили интерес к этому весьма полезному изобретению человечества. Видимо, с их лёгкой руки в Туле начало развиваться «самоварное дело». И в 1778 году там открылась первая самоварная фабрика, которая размещалась в небольшом деревянном флигеле на подворье купца Назара Лисицына, и на ней сначала трудились всего несколько рабочих. Производство стало распространяться и по другим городам, где подобные изделия именовали по-разному: «водогрей», «самогрей», «самогар» и «самокипень». Но для провинции даже на рубеже XVIII—XIX веков самовар оставался почти экзотической редкостью, доступной лишь состоятельным людям.

Фарфоровый самовар «Ночные бабочки». Роль крышки в нём выполняет чайник, уходящий в глубь самовара.

   Профессор Петербургской духовной академии Д. И. Ростиславов, родившийся в начале XIX века в рязанской глубинке, вспоминал, как его отец, небогатый священник села Палищи, затерявшегося в мещерских лесах, однажды раззадорился и, пожертвовав семейными накоплениями, привёз в дом самовар. Это стало сенсацией для всего прихода, так как в округе самовары имелись лишь в двух помещичьих усадьбах. К священнику сошлись все родичи и знакомые посмотреть на медное диво. Ростиславов рассказывал: «Не говорю уже о нас, детях, которые первоначально даже с некоторою робостью смотрели на этот горячий и шумливый прибор, но и взрослые люди <...> удивлялись и не понимали, отчего он так скоро нагревает воду». Мещане и чиновники чаще «заводили медный чайник, который кипятили на тагане на шестке печи. В деревнях же иногда при- бегали к горшку и чугуну», причём «для сытости» засыпали в чай толокно или гречневую крупу. Само чаепитие вначале воспринималось как особенный и потому не часто повторяющийся ритуал, дозволяемый лишь по праздникам и порой — в субботу, после бани. Любопытный материал дают описи купеческого имущества, сохранившиеся в рязанских архивах. В конце XVIII века у небогатого купца из Касимова С. И. Кислова было в наличии лишь два чайника. В начале XIX века медный самовар с трубой — как большая домашняя ценность — отмечен среди имущества купца второй гильдии Ф. И. Семизорова из соседнего города Елатьмы. А в его посудном шкафу нашлось всё для роскошного чаепития: дюжина фарфоровых чашек с блюдцами, тринадцать хрустальных стаканов с позолотою, два чайника и даже серебряная чайная сеточка. Кстати, известный французский писатель А. Дюма, побывав в России, писал: «В России мужчины пьют чай из стаканов, а женщины из чашек, откуда идёт это разделение, я не знаю».

Самовар-ваза. Работа братьев Шемариных. Тула. XIX век. Рядом — яйцеварка, нагревающаяся спиртовкой.
 

   К середине XIX века самовар снискал такую популярность у россиян, что жизнь без него представлялась немыслимой. Московский бытописатель И. Т. Кокорев рассказывал: «Из москвичей редко найдёте бедняка, у которого не было бы самовара. Иной бьётся, как рыба об лёд, в тесной каморке его нет ни одного неизломанного стула (хотя их всего-то пара), а ярко вычищенный самовар красуется на самом видном месте, составляя, может быть, единственную ценную вещь, какою владеет хозяин». Ради её приобретения отдавали последнее. Недаром народ сложил шутливую припевку:

Самовары, самовары,
Самовары медны,
Из-за вас-то, самовары,
Люди стали бедны.
 

   Впрочем, самовар нередко покупали как раз в надежде на будущую экономию в домашнем хозяйстве, чтобы лишний раз не топить печь или плиту для нагрева воды.

Перед самоваром с трубой в виде шара и самоваром «Ваза» стоит самоварчик «Эгоист». XIX век.
 

   Перед праздниками самовар чистили с благоговейным старанием, наравне с окладами икон. Им гордились, его передавали по наследству. К шуму закипающего самовара прислушивались, словно к пророчеству оракула: его дружелюбное воркование сулило благополучие и семейный лад; если он свистел, это воспринималось как некое предупреждение, но если начинал басовито гудеть и тяжело вздыхать — жди беды.
   Самовар служил непременным атрибутом гостеприимства: не пригласить вошедшего в дом к самовару считалось верхом неприличия. Чай разливала непременно сама хозяйка дома. Но если в семье была дочь на выданье, то при гостях к самовару сажали её — и обратить на неё внимание потенциальных женихов, и продемонстрировать ее приветливость и умение управляться с домашними обязанностями. Так что порой самовар выступал и удачливым сватом. А в простонародье существовало поверье: за самоваром, мол, нельзя ссориться, браниться или вообще выказывать дурное расположение духа. Обидится желтопузый, пыхтящий домашний божок на бранное слово — и уйдут из дома мир и довольство. Да и сама застольная обстановка располагала к благодушию. И. Т. Кокорев делился своими наблюдениями: в каком бы настроении ни сел человек к самовару, но выпьет он чашку-другую под его ласковое мурлыканье — «и вот мало-помалу во всём существе, по всем жилкам и суставчикам разливается неизъяснимое самодовольствие; тепло становится жить на свете, легко и весело на сердце; ни забота, ни печаль не смеют подступить к тебе в эти блаженные минуты...»

Этот пышно украшенный самовар, названный «Голуби мира», по легенде, предназначался в подарок Л. И. Брежневу, но не успел его порадовать. На заднем плане — старинный самовар-банка.
 

   Без самовара не обходились ни званые вечера в дворянских гостиных, ни купеческие деловые переговоры. Француз Т. Готье, посетивший знаменитую Нижегородскую ярмарку, писал: «Местом для деловых свиданий служат чайные. <...> Самовар свистит, выбрасывая струи пара, <...> купцы с окладистыми бородами в синих кафтанах сидят перед азиатами в чёрных каракулевых шапках, пьют из блюдец горячий, как кипяток, чай вприкуску, разговаривают с совершенным безразличием, как будто бы в этих безучастных, на первый взгляд, беседах не идёт речь об огромных прибылях».
   В касимовском музее можно увидеть и расхожие самовары, сделанные безвестными кустарями для нужд непритязательного простонародья, и эксклюзивные изделия знаменитых фирм. Тут и самовар, принадлежавший семейству графов Бобринских, с фамильным гербом и большие трактирные самовары, которые называли ещё «артельными» или «ведерными», вмещавшими от двух вёдер воды и более. Рядом с ними изящной игрушкой кажется самоварчик на одну-две чашки — такие называли «эгоист» или «отрада холостяка».
   Огромный покупательский спрос и конкуренция мастеров породили множество различных самоварных форм: «банка», «рюмка», «жёлудь», «дуля», «ваза» и т.д. Затейливые «вазы» в разных вариантах особо любило купечество; «кратеры», напоминающие древнегреческие сосуды, более импонировали светским вкусам. Шарообразные са- мовары в народе почему-то именовали «персидскими» и уверяли, что чай в них получается особенный.
   Форма и декор самовара во многом зависели от веяния моды, как и фасоны одежды. Поэтому знаток самоваров может проследить по ним сменяющие друг друга культурно-исторические периоды. Неизменное восхищение вызывает у посетителей забавный самовар-«паровозик». Он нагревался от спиртовки и, когда закипала вода, оповещал о том свистом. На его тендере закреплена ажурная сахарница. Продвигая «паровозик» по столу, гостям предоставляли возможность наливать чай и подслащивать его по собственному вкусу.
   Есть в музейной коллекции и редкостный фаянсовый самовар в стиле модерн под названием «Ночные бабочки» с глубоко посаженным чайником вместо крышки. Есть и самовары-кофейники, и детские игрушечные самоварчики, но действующие, как настоящие. Нередко в самоварный «комплект» помимо конфорочных чайников входили и подсвечники — для любителей просматривать за вечерним чаем газеты и журналы.

•

   Своё знакомство с музеем «Русский самовар» при желании можно закончить традиционным русским чаепитием. Многое в новом музее лишь в стадии становления. Коллекция непрестанно пополняется, и главным героям «самоварного царства» уже становится тесновато в их сияющем мирке. А для непременной их «свиты» — подносов, чайников, сахарниц, чашек — вовсе нет места.
   С какой увлечённостью рассказывают хранители музея о своём собрании! Слушая их, убеждаешься, что в этих изделиях в полной мере выразилась и та «русская душа», которая не терпит скучного однообразия штампов, а жаждет простора для неистощимой художественной фантазии и, тонко чувствуя красоту и гармонию, способна превратить нелёгкое ремесло в высокое искусство.